— Ну, Реймандо? — резко спросил Адрейс Постажян, когда полковник Алликжандро повернулся к нему от гонца.
— От полковника Калинса, сэр, — голос Алликжандро был мрачен. — Его люди столкнулись с двумя новыми видами «Кау-юнгов». — Заместитель командира дивизии «Суливин» бросил полу-извиняющийся взгляд на Исидора Зоэя, когда использовал несанкционированный термин, но шулерит только махнул ему, чтобы он продолжал. — Один похож на закопанные, с которыми люди епископа Гармина столкнулись возле Хейдирберга, но другой, похоже, подпрыгивает в воздух, прежде чем взорваться. — Алликжандро покачал головой. — Полковник Калинс считает, что он уже потерял более трети своих людей.
Челюсти Постажяна сжались, и он глубоко вздохнул. 1-й полк Жандру Калинса был его ведущим формированием — люди, которые очищали адские устройства еретиков своими телами и кровью.
— Мы знали, что понесем потери, — сказал он. — И естественно переоценивать потери в такое сложное время.
Алликжандро кивнул, хотя Постажян подозревал, что заместитель был так же не убежден в том, что Калинс что-то переоценивает, как и он сам. Не то чтобы кто-то из них мог что-то с этим поделать… кроме как собрать плату кровью с еретиков, когда они доберутся до этих проклятых укреплений.
— Мы слышали что-нибудь от Фастира? — спросил он. Базуэйл Фастир командовал 3-м полком дивизии «Суливин», следовавшим непосредственно за Калинсом.
— Он потерял несколько человек, — сказал Алликжандро, — но далеко не столько, сколько первый полк.
— Хорошо. Слава Чихиро, что-то работает так, как должно! — сказал Постажян, затем покачал головой, осознав, что сказал. — Боже, прости меня, — пробормотал он, и Зоэй легонько положил руку ему на плечо.
— Мне это нравится не больше, чем тебе. — Тихие слова дивизионного интенданта перемежались еще большим количеством взрывов — и криков — из постепенно светлеющего тумана. — Я полагаю, что любая война тяжела, но джихад тяжелее всего. Ты делаешь то, что должен делать, во имя Бога.
Постажян кивнул, но сердце у него камнем лежало в груди. Он намеренно использовал людей Калинса, жертвуя ими просто для того, чтобы расчистить путь другим своим полкам. Он не сомневался, что Зоэй был прав… и он знал, что это не поможет чувству вины, которое он увидит в своих собственных глазах, когда в следующий раз посмотрится в зеркало.
— Они почти достигли последнего пояса «фонтанов», сэр.
Тон взводного сержанта Хапкинса не мог быть более уважительным, — подумал лейтенант Хилмин, но его точку зрения нельзя было упустить.
— Без сомнения, мы скоро сможем что-нибудь увидеть, Руфус, — успокаивающе сказал он. — Я уверен, что герцог был бы признателен, если бы мы подождали, пока действительно не увидим, на что тратим совершенно хорошие патроны. Так будет менее расточительно, тебе не кажется?
— Да, сэр.
Сержант отвернулся, чтобы обсудить готовность взвода с рядовым Макисаком, который в этот неудачный момент был увлечен серьезным разговором с одним из своих товарищей по отделению вместо того, чтобы наблюдать за своим фронтом, и Хилмин улыбнулся. Он не собирался когда-либо признаваться, насколько утешительной он находил твердое, как скала, выдержанную поведение Руфуса Хапкинса, но на самом деле было чуть обнадеживающе, когда сержант взвода позволил немного проявить свою нервозность. Конечно, не то, чтобы кто-то еще, вероятно, понял, что это было именно то, что он только что сделал.
И не то чтобы молодой сын Эбигейл Хилмин Стив сам не был бы намного счастливее, когда герцог Истшер соберется сообщить об этом.
Конечно, — сказал он себе, — как ты только что напомнил Руфусу, это помогло бы, если бы у тебя были цели, которые ты действительно мог видеть. Предположим, возможно, что герцог и полковник Селак тоже этого ждут?
Хилмин так и не заметил, как гонец, стоявший у него за плечом, расслабился, услышав смешок своего лейтенанта на фоне взрывающихся мин.
Полковник Стивирт Сэндхейм, командующий 1-м полком дивизии «Зион», выругался, когда на фоне красного диска восходящего солнца вырисовался горб еретических укреплений. Бруствер возвышался из подлеска, как какой-то зловещий, окутанный туманом горный хребет, ставший еще более зловещим из-за того, что пережили он и его подразделение, когда штурмовали еретические редуты дальше вверх по реке. Он знал, что ждет по ту сторону этой сырой земли — или, по крайней мере, думал, что знает, — и страстно желал, чтобы этого не было.