Он промчался сквозь прохладу тропического рассвета, мимо печей, предназначенных для каления ядер, вверх по ступенькам из утрамбованной земли, обрамленным деревом, и добрался до огневой площадки рядом с одним из своих длинных двадцатипятифунтовых орудий. Орудийный расчет, спотыкаясь, поднимался по ступенькам за ним по пятам. Они были только наполовину одеты, все еще протирая заспанные глаза, но Салтмин слышал, как командир орудия выкрикивал приказы, когда они бросились по местам. В батареях Даггер-Пойнт было в общей сложности шестьдесят орудий, и все они находились под командованием Салтмина, а вдоль земляных стен с амбразурами другие командиры орудий и расчеты спешили приготовиться к бою. Дежурные расчеты были у каждого четвертого орудия, и они уже зарядили снаряды в соответствии с его действующими приказами. Теперь они стояли рядом со своими пушками, глядя на юг через канал Норт, когда Салтмин резко остановился.
Ширина пролива в этом месте составляла двадцать миль, хотя между Даггер-Пойнт и мелководьем Харджери вдоль его южного края было достаточно зыбучих песчаных отмелей, чтобы убедить любого благоразумного капитана держаться подальше, особенно при северо-северо-восточном ветре, как это было сегодня утром.
И особенно когда такой капитан приблизился в одну из самых темных ночей в году, без единого проблеска луны.
Салтмин с трудом сглотнул, когда рассветный свет окрасил приближающиеся марсели в розово-золотой цвет. Только у одного флота хватило уверенности — достаточно смелости — проложить свой путь через пролив Хог-Айленд и канал Норт в полной темноте. На самом деле ему не нужен был штандарт, развевающийся на верхушке мачты «нарушителя», или черный корпус с жирной белой полосой, чтобы сказать ему, что чарисийский флот пришел на зов.
Другой корабль следовал в двух кабельтовых за кормой первого, и по мере того, как свет безжалостно усиливался, в поле зрения появлялось все больше марселей. Они оставили себе приличное расстояние, чтобы избежать ночных столкновений в замкнутых водах, и он задавался вопросом, сколько еще приближается за теми, кого он уже видел.
Они не должны быть способны на это, — подумал он. — Они не должны были так удивлять нас. Что, черт возьми, произошло?!
Это был несправедливый вопрос, и он это знал. Море Харчонг представляло собой огромное пространство соленой воды, и шансы чарисийской эскадры ускользнуть от доларских крейсеров, которые патрулировали подходы к самому острову Кло, всегда были велики. И хотя остров был передовой якорной стоянкой для западной эскадры адмирала Росейла, эффективность стоящих на якоре кораблей быстро снижалась. Граф Тирск верил в то, что эскадра должна оставаться в море, активно патрулировать пролив Харчонг и совершать обходы и визиты вежливости, которых ожидала от нее Мать-Церковь, вдоль берегов Тигелкампа, Кузнецова и Кейроса. Все понимали, что еретики вряд ли предпримут какие-либо нападения на остров в удобное для защитников время; именно по этой причине он был так сильно укреплен после его возвращения. Но почему-то тот факт, что именно поэтому здесь были установлены его батареи, не заставил Салтмина чувствовать себя лучше, когда он наблюдал, как эти марсели медленно, грациозно скользят по затененной воде, которой еще не коснулось восходящее солнце.
Лэнгхорн! Что это за штука?
Вопрос пронзил его мозг, когда солнечный свет тронул корпус ведущего галеона, и он понял, насколько он огромен и необычно выглядит. Он был на сорок футов длиннее любого корабля, который он когда-либо видел, и неестественно низко сидел в воде для своей длины. Также на нем, по-видимому, отсутствовали какие-либо карронады на спардеке, которые были отличительной чертой чарисийского военного корабля, но кто в здравом уме построил корабль такого размера и дал ему всего тридцать пушек?!
Он посмотрел в подзорную трубу, все еще пытаясь осознать присутствие галеона, и понял, что у того нет спардека. Белая полоса вдоль орудийных портов обманула его взгляд, и он поначалу не заметил этого, потому что фальшборта были настолько высокими, что из-за них орудийные порты казались слишком низкими для судна с единственной вооруженной палубой. Эти прочные, тяжелые на вид фальшборта должны были быть по меньшей мере шести или семи футов высотой, и как кто-то должен был видеть поверх этого? Это было смешно!
Но за эти годы имперский чарисийский флот совершил немало вещей, которые другие люди считали нелепыми… пока они не столкнулись с Чарисом в бою и не выяснили, почему именно были сделаны эти «нелепые» вещи.