— Это неподходящее отношение для настоящего чарисийца, — заметил Гектор. В уединении их собственного жилого помещения он оставил инвалидное кресло и сел на подлокотник кресла Айрис, обняв ее правой рукой за плечи. — Мы — это означало бы, что вы и я, ваше величество, а не кто-либо из этих жеманных корисандцев — чарисийцы, и это делает нас хозяевами моря. Его соль в нашей крови, его волны — наш пульс, само наше сердцебиение! Это наш неотъемлемый элемент, наше владение, основа нашей империи….
— Думаю, тебе нужна порка, — сказала ему Шарлиан, не открывая глаз. — Позаботься об этом для меня, если хочешь, Айрис.
— Конечно, ваше величество. — Айрис протянула руку и легонько шлепнула его по затылку.
— Эй!
— Послушная подданная подчиняется любому законному приказу своего монарха, — чопорно сказала Айрис. — Или, в данном случае, ее будущего монарха.
— Особенно, когда это то, что она все равно хочет сделать, ты имеешь в виду, — ответил ее муж.
— Ну, конечно.
Она улыбнулась ему, и он рассмеялся.
— Я понимаю, что мы все будем очень заняты в течение следующих нескольких дней, — сказала Шарлиан, привлекая их внимание. — Тем не менее, до моего сведения дошло, что есть незначительный вопрос, на который вы почему-то не обратили моего внимания в наших различных разговорах по связи.
Они невинно посмотрели на нее, и она предостерегающе подняла палец.
— Полагаю, никто из вас не потрудится объяснить, как случилось, что вам уже удалось забеременеть, Айрис?
— Ну, видите ли, у нас было все то время, когда Гектор не может разгуливать на публике, не вызывая вопросов о том, как быстро он выздоровел, — начала Айрис. — Мы должны были найти какое-то занятие со всеми этими дополнительными часами и днями, и одно просто привело к другому, ваше величество. Конечно, это была не моя вина. Я была всего лишь ягненком на заклание, жестоко введенным в заблуждение! — Она округлила глаза, глядя на императрицу. — Этот хитрый чарисийский моряк, которого я встретила, обещал мне, что физические упражнения помогут мне похудеть, но я думаю, что он солгал.
— О, почти уверена, что он солгал! — Шарлиан сказала ей со смешком. — Они все такие, чарисийские моряки. Я говорю исходя из печального, печального опыта.
— Ну, у нас действительно есть определенная репутация, которую нужно поддерживать, — сказал Гектор, дуя на ногти правой руки, а затем полируя их о тунику. — Честь флота и все такое. И, конечно же…
Что бы он ни намеревался добавить, это было потеряно для потомков, поскольку его любящая жена безжалостно, вероломно и беспринципно воспользовалась самой ревностно охраняемой тайной щелью в его броне.
— Боже мой, — пробормотала императрица Шарлиан, когда ее визжащий пасынок соскользнул с подлокотника кресла и рухнул на ковер рядом с ее дочерью под своей любящей супругой. — Он еще больше боится щекотки, чем Кэйлеб!
Великолепный хор умолк, затихла последняя органная нота, и над Манчирским собором повисла благоухающая ладаном тишина.
Было много дискуссий о подходящем месте проведения этой церемонии. Некоторые считали, что это должно было произойти в тронном зале дворца Манчир. Другие утверждали, что это должно состояться в Теллесберге, как и все другие подобные церемонии. Некоторые даже утверждали, что это должно происходить на открытом воздухе, под собственным небом Бога на соборной площади. Но, в конце концов, предложение Айрис было принято. Действительно, во многих отношениях это было неизбежно. И так случилось, что императрица Шарлиан Армак обнаружила себя сидящей на троне прямо за перилами святилища, ожидая, пока очень маленький мальчик в великолепной одежде и с короной на голове степенно шел к ней по центральному нефу собора.
Его сестра шла за его правым плечом. Граф Энвил-Рок шел за его левым плечом. Перед ними стояли турифер, подносчик свечей и носитель скипетра, а Клейрмант Гейрлинг и Мейкел Стейнейр стояли у трона Шарлиан, ожидая их.
Казалось, потребовалось очень много времени, чтобы маленькая процессия добралась до нее, и она почувствовала, как у нее потеплело на сердце, когда она изучала выражение серьезной сосредоточенности на лице Дейвина.
Он был так молод. Тяжести того, что он собирался сделать, хватило бы, чтобы раздавить кого-то втрое старше его, и Шарлиан даже сейчас не был уверена, что он полностью понимает все, что связано с этой церемонией. Однако ни в этом выражении лица, ни в том, как были расправлены эти тонкие плечи, не было никаких сомнений. Никаких угрызений совести… только глубокое и полное доверие к своей сестре и Филипу Азгуду. И Шарлиан думала — надеялась — к ней. В верности Дому Армак.