Выбрать главу

Я же представила, каково оно принцу — столько внимания. Даже поесть спокойно не дают, так и ходят кругами. Хотя, наверное, принц уже привык. Во дворце девушек побольше будет.

— Галлея, а почему наследник учится с нами? — продолжила я задавать вопросы уже в нашей комнате. — Насколько я помню, по возрасту он меня старше лет на десять.

— Так и есть. Я слышала, что его Владыка послал. Вроде как проверить навыки боевой магии. Ты же знаешь, как сейчас неспокойно на границе. Того гляди война с людьми начнётся. Боевые маги в цене. Ха! Даже нимф принимать в Академию стали, — хитро подмигнула мне саламандра.

Кстати, насчёт нимфы я бы поспорила. Внешность у меня, конечно, была подходящая. Но вот насчет остального, я бы не стала утверждать наверняка. Приск вообще считал, что у меня кто-то из родителей был человеком. Скорее всего, мать. Опекун о родителях никогда не рассказывал. По косвенным признакам я предполагала, что они были небедными и оставили мне какое-то наследство. По крайней мере, деньги на моё содержание опекун выделял регулярно. Причём немаленькие. Обучение детей в самом дорогом школе-пансионате Стихий могли позволить себе только аристократы.

А с другой стороны, до двенадцати лет я росла в таком месте, где о аристократах и речи не шло. Посёлок Рыбачий только считался тихим местечком. На самом деле это была теневая пиратская столица. Даже не знаю, почему опекун предпочёл, чтобы я провела все детские годы рядом с пиратами и контрабандистами. Моя приёмная семья выглядела со стороны честными рыбаками. Но папочка Муни активно торговал с контрабандистами и отнюдь не рыбкой. А появлявшегося раз в год, на мой День рождения, опекуна, всё устраивало.

Приск предполагал, что опекун меня прячет в Рыбачьем. Действительно, лучшего места, чтобы замести следы, не было. В посёлке все от мала до велика умели «прятаться» и «прятать своих». Под «своими» порой выступали отъявленные разбойники и убийцы. Рыбачий предоставлял защиту для всех, кто был не в ладах с законом. Даже ушедших на покой преклонных лет пиратов можно было с большой натяжкой считать благовоспитанными гражданами. К примеру, у Приска, кроме трактира, был ещё один бизнес. Старый пират обучал наёмников всех мастей тому, чему не научат ни в одной из элитных военных школ.

Меня он тоже учил с пяти лет. Потому что я была «своей». А значит, должна была уметь защищаться, и в случае необходимости, нападать. В то, что я чистокровная нимфа, Приск не верил. Не было во мне той любви к воде, что присуща нимфам и стихийникам. Живя на берегу, я совершенно равнодушно относилась к морю. Меня всегда удивляло странное желание стихийников купаться в любое время года.

Зато полазить по катакомбам я любила. Вообще-то, всем поселковым ребятишкам нравилось пробираться по тайным ходам контрабандистов. Да, честно говоря, никто нам и не запрещал. Поскольку знали, что через десяток лет все мальчишки пойдут по стопам отцов. И если пиратов в наше время уже не осталось, то «вольных торговцев» хоть отбавляй.

Чаще всего я отправлялась в поход по катакомбам с внуком Приска. Надо сказать, что Калимат был (и остаётся) моим единственным другом. Конечно, меня в посёлке считали своей. Вот только ни с кем дружить у меня не получалось. Девчонки всегда смотрели настороженно, играть с куклами не звали. А мальчишки всё больше дразнились. Помню, что мне как раз было около пяти лет, когда я впервые поняла, что отличаюсь от всех стихийников. Тогда было так обидно, что я долго сидела на заднем дворе трактира Приска и плакала. Заметив меня возле сарая, старый пират решил выяснить, кто меня так обидел. А я и рассказала, как обзывали меня нимфой.

— И что тебе захотелось сделать в тот момент? — уточнил Приск.

— Дать в глаз Римке.

— О как! — удивился пират. — Чего же не дала?

— Я маленькая. А их четверо и они большие, — продолжала я всхлипывать.

— Хм. Проблема, — приобнял меня пират. — Ты знаешь, а я как раз учу маленьких быть сильными и уметь дать отпор. Хочешь научу?

— Хочу, — с жаром ответила я.

Как я потом жалела о своем опрометчивом поступке! Вот только слова Прикса всегда были одинаковыми:

— Ты хочешь быть нимфой или уметь дать в глаз? — спрашивал он каждый раз, когда я падала от усталости.

— В глаз, — упрямо заявляла я.

— Тогда соберись и ещё один раз вниз к морю и обратно бегом!

Калимата Прикс гонял гораздо больше. Но он и старше был на два года.

Обычно после таких занятий, мы забирались на крышу сарая и долго отлёживались. Хотя, со временем это стало в большей степени напоминать ритуал. Нам просто нравилось сидеть на крыше. Оттуда было видно, кто приехал, кто уехал, кто пришёл к Мартине и как долго у неё пробыл.