Удар потрясает мозг, который больше не сообщает ногам, как выстоять, - они просто подгибаются, и ты падаешь. И второе: завершив процесс падения, ты ловишь кайф, - звучит странновато, но это так: признав, что встретился с сокрушительным ударом, мозг понимает, что нет смысла сопротивляться, и дальше ты просто расслабляешься и получаешь удовольствие. Придя в себя в больнице, ты понимаешь, что твоя челюсть может двигаться в семи любых направлениях, и у тебя такое ощущение, будто столкнулся с танком. И все же те пару секунд до соприкосновения с полом на ринге ты чувствуешь себя полностью удовлетворенным и не ощущаешь никакой боли.
Если когда-нибудь узнаю правду насчет этих двух моментов, я вам сообщу. Потому что удар Кейт оказался далек от совершенства. Но не слаб. Поскольку я смотрел в землю, а ее кулак шел от плеча (скорее хук, чем апперкот), я не видел его до последнего мгновения. Контакт произошел в районе левого глаза, и я могу лишь сказать, что он вовсе не принес мне умиротворения, наоборот, вызвал боль, какой, пожалуй, я не испытывал в жизни. Не знаю почему (наверное, от потрясения), я упал на землю, схватившись за глаза. Секунд тридцать я оставался в этом положении, довольный близостью с моим новым другом - мостовой.
В конце концов я поднял глаза. Кейт стояла ярдах в десяти от меня и смотрела - отчасти с тревогой, что слишком сильно поранила меня, отчасти с надеждой, что достаточно сильно поранила меня. И потирала костяшки руки.
- Ты в порядке? - спросил я. Боль, как я уже сказал, была невероятная, но я счел более мудрым сначала осведомиться о состоянии Кейт, в надежде вызвать в ней чувство вины.
- Полагаю, да, - грубо ответила она. А потом, поняв, что невежливо не поинтересоваться моим самочувствием, спросила: - А ты?
- Буду жить. Пожалуй. - Хотя если боль не утихнет, смерть, возможно, предпочтительнее.
Я кое-как встал.
- Извини, Кейт.
- И ты меня. Я не должна была этого делать. Но как ты мог подумать, что я…
- Нет, - прервал ее я, - не говори так. Нет, я не думал… этого. Извини. Мне действительно очень жаль. - Я надеялся, она поняла, что моя вина лишь в неправильной оценке ситуации, а не в отсутствии чувств к ней. Но злобное выражение ее лица лишало любой надежды.
- Я лучше пойду, - сказал я.
- Ага.
- Увидимся. Я позвоню. Обещаю.
- Ох, пошел ты знаешь куда, Роб.
Пока я шел к метро, боль в глазах перешла в пульсирование, и я чувствовал себя совершенно опустошенным. Я радовался… нет, зачеркнем это - я был слишком подавлен, чтобы чувствовать какую-либо радость. Я испытывал облегчение оттого, что с Кейт ничего не получилось, и досаду оттого, что не получилось ни с кем.
Я когда-нибудь вообще получу хоть очко в этой дурацкой гонке?
3 мая, понедельник
8 ч. 10 мин.
Нехорошая новость.
Это определенно нехорошая новость.
В контексте участия за Кубок Клары Джор-дан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом синяк на лице никоим образом нельзя считать хорошей новостью.
Ну, он не такой уж синий. Скорее темно-красный, местами с фиолетовым отливом, а кое-где с намеками на зелень. Но эффект тот же. Не только круто снижаются шансы понравиться Кларе (а если быть реалистом, вообще, какие у меня шансы? Пожалуйста, кто-нибудь, скажите), но и существует опасность, что он вызовет расспросы. Бестактные вопросы. Особенно, учитывая, что рядом Тим.
О боже!
Варианты:
1. Сказаться больным.
Не выйдет, Пеле. Я не оставлю Клару Джордан одну с безнадзорным Тимом.
2. Загримироваться.
Можно попросить Элен наложить грим. Но это рискованно. Фингал слишком большой, и один из соперников в борьбе за Кубок Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом будет, конечно же, осмеян - пойдут слухи о переодевании. И даже если Элен сделает это прямо сейчас, придется подновлять грим в течение дня, ведь так? Нет, не стоит и думать об этом.
3. Темные очки.
Сам не могу поверить, что я написал это.
Черт возьми, что же делать?
9 ч. 40 мин.
Не часто меня посещает божественное вдохновение особенно по понедельникам, когда еду в метро на работу. Но вот - божественное озарение! Благодарю, благодарю тебя, Господи! Просто надо поникнуть головой (в прямом смысле) и ждать подходящего момента.