Мы добрались до самого конца Ахтербургвала. Несмотря на открывающиеся возможности, Тим не сделал ни одного предварительного захода. Вместо этого он перешел мостик и побрел назад по другой стороне. Я следовал за ним. Как только мы перешли мост, передо мной возникла компания возбужденных малолетних хулиганов. Они толпились у меня на пути, пытаясь определить, в каком из переулков они еще не похихикали. Когда я протолкался сквозь них, Тим стоял чуть поодаль у канала, перед одной из вышеупомянутых будочек. Приблизившись, я увидел, что там - китаянка. Фиолетовый свет придавал ее густо напудренной коже гротескный, неестественный вид, как у фарфоровой куклы из отдела косметики в универмаге «Селфридж».
Приблизившись к Тиму, я облокотился на перила и стал смотреть на канал. Он повернулся и скопировал мою позу.
- Заинтересовался?
На секунду он притворился, что не понял, а потом ответил:
- Кем? Ею? Нет, не очень.
- Ты знаешь, что получится, если спутаешься с этой китаянкой. Через двадцать минут мне придется взять другую.
Вот так. Все ясно. То, что Тим прибег к такой жалкой уловке, говорило о многом. Он, очевидно, не дважды, но трижды и четырежды думал над этой сделкой.
Его внимание привлек вспыхивающий знак напротив нас, на другом берегу канала: «Casa Rosso - лучшее живое шоу в городе, настоящий секс на сцене».
- Пошли туда, посидим немного, - сказал Тим. - Теперь, после предварительного осмотра товара, мне нужно какое-то время поразмыслить, чтобы сделать правильный выбор.
- Ага, понимаю: тактика проволочек.
- Ничего подобного. Просто в спешке нет мудрости. Ты знаешь, я не уклоняюсь от борьбы.
- Конечно, конечно. Никогда.
Спустя две минуты и семьдесят пять гульденов мы оказались в затемненном театре. Наполовину заполненный зал спускался к сцене, в нем было рядов тридцать. Пока мы решали, где сесть, мне вспомнилось кино и Джулия, и я усмехнулся. Но тут было существенное отличие от моего пятничного культпохода. Прежде всего - место, где занимались сексом.
За авансценой висел слегка поношенный красный занавес. Очевидно, мы вошли в перерыве между «актами». По проходу шел один из официантов с подносом пустых стаканов; Тим подозвал его и заказал нам пару пива. Для истинно голландского куражу[19] на будущее? Из колонок неслась жуткая европопса восьмидесятых. Бог знает, кто это был, но по сравнению с ними «Роксетт» - интеллектуальная музыка. Вскоре занавес раздвинули, и появились исполнители - слева на сцену вышел парень, справа - женщина. Обоим было немного за тридцать, средней привлекательности, в легко снимающейся одежде. Они начали с того, что посреди сцены встали на колени на побитой молью постели и стали целоваться и гладить друг другу плечи, напоминая не столько нетерпеливых любовников, сколько апатичных санитаров, пытающихся сделать друг другу массаж для улучшения кровообращения. После положенных сорока пяти секунд они все еще целовались, но массаж с его стороны переключился на ее грудь, а с ее - на его промежность. Очевидно, проблемы с кровообращением распространялись на все тело.
Мне уже стало скучно. Это зрелище демонстрировало эротичность человеческого тела столь же удачно, сколь Ричард Клейдерман - красоту классической музыки.
Все компоненты присутствуют, все на месте и делают то, что положено, но без всякого чувства, и нет ощущения, что все это происходит на самом деле. Конечно, глупое высказывание. Эти двое делали то, за что им платили, в надуманных интерьерах, на глазах у десятков совершенно незнакомых людей.
И вдруг меня осенило.
- Слушай, у меня идея, - шепнул я Тиму, а потом встал и пошел вперед.
- Эй, что ты затеял? - сказал он, но, поскольку я не обернулся, тоже встал и пошел за мной.
- Видишь? - шепнул я ему.
Лучшее, чем можно заняться на секс-шоу, понял я, - смотреть не на шоу, а на смотрящих. Их лица гораздо более эмоциональные и выразительные. Мы стали наблюдать за группой французских подростков, явно зачарованных, но отчаянно пытавшихся выглядеть скучающими. И респектабельной американской парой, сумевшей не чувствовать неловкости. И группой японских бизнесменов, чьи нижние челюсти отвисли под воздействием усилившейся гравитации. Не знаю, понял ли до конца мою мысль Тим, но я нашел это увлекательным.
Впрочем, через некоторое время участники шоу начали демонстрировать явное раздражение (вероятно, впервые кто-то из зрителей в Casa Rosso остался недоволен), и мы вышли на улицу.