16 ч. 10 мин.
В последние несколько дней я резко сократил количество высказываний относительно Абигайл, так как не хочу доводить Тима до греха - не дай бог, он решится найти какую-нибудь А до выходных. Но сегодня не удержался. Люси спросила, предвкушаем ли мы прыжок с парашютом, и я поймал взгляд Тима. Как ни жалка была двусмысленность, я увидел, что он кипит.
Оказавшись в субботу между Джейн и наковальней, он, наверное, ощутит примерно то же.
19 ч. 50 мин.
Элен только что взяла трубку.
- О, привет… Нет, я думала заняться тай-чи, но еще не начала, будь спокойна… Ах да, о ком?…
Что, в самом деле?… (Визг, как будто увидела мышь.) Когда, ты говоришь?… О БОЖЕ!… Да, я думала, он очаровашка… И знаешь, действительно интересный… Ты дала ему мой номер?… (Визг, будто увидела гнездо мышей.) Нет, нет, он не звонил… Ой, Труди, это та-а-а-ак здорово… Когда, он сказал, позвонит?… Ой, я теперь так волнуюсь…
Держу пари, тай-чи придется повременить.
20 ч. 40 мин.
Я был прав. Телемарафон закончился две минуты назад.
И правда в том, что слушать этот разбор полетов Элен с Действительно Интересным Очаровашкой довольно приятно. Надеюсь, он ей позвонит. Должна же она рано или поздно проявить какую-то активность в смысле романтики. А разве еще не проявила? Наблюдение за нормальным, откровенным ухаживанием - приятное разнообразие, отвлекающее от проблем Кубка Клары Джордан-пяти-с-тремя-четвертями-футов-ростом.
5 июня, суббота
19 ч. 15 мин.
Жаворонки - тупицы.
Я знаю это, поскольку сам утром встал с долбаными петухами, и у любого существа, добровольно подвергающего себя тому, что я испытал в полшестого, явно не все дома.
Вообще-то мои муки длились первые минут десять, пока вода в душе и вода из чайника не вернули меня к жизни. После чего меня вновь охватило чувство страха перед прыжком. Я, правда, обрел и добродетельное чувство самоуважения, которое всегда ощущаю (слава богу, не часто), когда встаю рано. Из утешительного мрака, в котором я недавно пребывал, постель превратилась в яму, в которой гниют все, а я, Бесстрашная Ранняя Пташка, уже собрался в дорогу, наслаждаясь свежим утренним воздухом.
Около шести подрулил Тим на своем «мерседесе» 1982 года выпуска, который он унаследовал от отца, купившего себе новый. Рядом с Тимом сидел Грэм.
- Доброе утро, - сказал я, забираясь на заднее сиденье.
- Доброе, - пробормотал Тим.
- С доброй наступающей утренцией, - прощебетал Грэм.
Поездки на автомобиле всегда вызывают в моем воображении одну и ту же картину. Я, Тим Рот (не знаю почему, но мне кажется, что это мне подходит), еду на старом разбитом «шевроле» по пустынному шоссе, из-за Колорадских гор начинает выползать солнце, и мои глаза наполняются слезами любви, оттого что я еду к девушке, с которой хочу быть вместе.
По радио играют «Битлз», они продолжают играть, камера отступает, и появляются титры с исполнителями.
- Какой номер, Пол?
- Семьдесят восьмой.
Внезапно мелодия заканчивается, на экране появляется заставка «Производство «Двадцатый век Фокс», и рядом со мной на заднем сиденье сидит Пол.
- Всем доброе утро.
- Доброе утро.
- Привет.
- Приветствую тебя, Пол, в это ясное и славное утро.
Через десять безмолвных минут мы подъезжаем к квартире нашего последнего пассажира - Джейн. При ее появлении у Тима заметно напрягаются плечи. Ранние часы вынудили ограничиться скромным макияжем, вырез старого свитера (парашютный центр советует «практичную одежду») тоже скромен в сравнении с обычным топиком, но походка, которой она прошла по садовой дорожке, выдает настоящую, неподдельную Джейн.
Она открывает заднюю дверь и забирается внутрь. Пол и я не можем избежать лобзанья, Грэму достается дружеское пожатие плеча, а губам Тима Джейн посылает поцелуй кончиками пальцев.
Хотя это спасло его от засоса и французского поцелуя, этот милый способ был гораздо более провокационным, так как это не в духе Джейн. Когда Тим, глядя в зеркальце, отруливал, я поймал его взгляд. На мою ухмылку он ответил насупленными бровями.