Арронакс встретилась с сильным сопротивлением. Придурки напуганы тем, каким человечным становится последнее поколение автоматонов, а давать им права кажется переходящим все границы. Когда «Наутилус» объявил, что новая версия андроидов — седьмое поколение, как Вега — будет иметь теплую кровь, это вызвало протесты по всей стране.
— Вы проведете границу между людьми и роботами?
— Почему граница вообще должна существовать? — отвечала Арронакс. — Будущее может быть мирным и взаимовыгодным сосуществованием, где дроиды становятся больше похожими на людей, а люди вбирают в себя все больше технологий. Вскоре вообще больше не понадобятся никакие разделения.
Она освещала этот вопрос в своем последнем интервью на «Андроид Нэйшн», которое получило широкое распространение в социальных сетях и которое использовали вне контекста в различных группах, ненавидящих ИИ. Технацисты просто делились видео «Почему вообще должно быть разделение?», так сильно злившее людей, что они даже начали присылать ей угрозы расправой. Один мужчина, в частности, стал таким одержимым Арронакс, что оставлял для нее отравленные пасхальные яйца во всех ее любимых местах. Смена объекта мести. Даже дополненная реальность больше небезопасна.
Арронакс шмыгает носом, наливает себе еще один шот и выпивает его. Закрывает наглухо свой кардиган цвета морской волны, будто запирает на замок и свои переживания.
— Ладно.
Она вытирает акваблестки со своих век.
— Лучше нам составить план.
Глава 14
«Дед Сити Санбимз»
Центр города. Йоханнесбург, 2036
Драконья чешуя заводит машину. Фары освещают узкую городскую улицу, заставляя крыс разбегаться. Одна из них остается сидеть на мусорном контейнере, слишком голодная или старая, чтобы беспокоиться об ожившем гидроавтомобиле, а может, находится в оцепенении из-за яркого света. Крыса смотрит прямо на них, глаза, как два светящихся темно-зеленых шарика, усы подергиваются, пока она жует то, что у нее в лапах.
— Расскажи мне о себе, — просит мужчина.
Он имеет в виду, уверена Сильвер, что такая девушка, как она, делает в таком месте, как это.
Они проезжают мимо еще большего количества мусорных контейнеров и разбегающихся крыс, а затем старых консервных банок — охранных комплексов, захваченных скваттерами и дикими лесными животными. С тех пор, как у юго-восточных азиатов началось повальное увлечение лесными зубастиками в качестве домашних животных, город столкнулся с проблемой диких животных. Лисы, еноты и белки были привезены недобросовестными торговцами животными и проданы, как стерилизованные домашние питомцы, и никто не хватился, пока не стали появляться первые пометы. Вдобавок к демографическому взрыву (и неразберихе), пригородные психи нашли свою золотую жилу: продажи биоидентичных роботизированных лесных животных взлетели до небес и, что более странно, так же взлетели до небес и покраски кошек и собак под оригинальных Зубастиков. Пока едешь, лучше особо не приглядываться: все городские улицы усеяны трупами раздавленных животных.
— Сначала ты мне расскажи, — говорит Сильвер.
— Что ты хочешь знать?
— Мы можем начать с имен. Можешь назвать мне свое, — говорит она.
— Имена всего лишь социальные конструкции, чтобы загонять людей в рамки. Я не верю в силу имен.
Сильвер хохочет.
— На веришь в силу имен?
— Тех, которые дают мне другие люди.
— Ладно…
— Не думаешь, что это безумие жить всю жизнь под тем именем, которое дал тебе кто-то другой, кто даже не знал тебя тогда?
— Это всего лишь имя.
— Никогда лишь имя.
— Тогда как мне тебя звать?
— Можешь звать меня, как хочешь. Как ты мысленно назвала меня до того, как мы заговорили?
Сильвер колеблется.
— Ну же, как-то же назвала.
— Драконья чешуя.
Теперь его очередь смеяться.
— Драконья чешуя. Мне нравится. Вот видишь? Теперь у нас есть нечто большее, чем было минуту назад. Связь. Согласие. Это намного лучше, чем просто вешать случайный тег, который к завтрашнему утру, вероятно, забудешь.
— А как ты назовешь меня? — спрашивает Сильвер.
Он смотрит на нее с прищуром, будто оценивая ее.
— Я пока не решил.
— Но как ты называл меня прежде?
— Я назвал тебя деткой, — отвечает он. — Но это не подходит.
— А мне нравится, — замечает Сильвер.
— Тебе нравится, когда тебя зовут деткой?