— Я не сяду!
Часть Зака считает его самого частью шоу. Он знает, какие протесты произнесет еще до того, как они сорвутся с его губ. Он видит себя раздавленным этой коварной системой: голодным, грязным, взвинченным из-за нехватки сна, и знает, что для всех будет лучше, если он будет вести себя послушно, потому что его бредни по поводу несправедливости ничего не решат. Никому нет дела до прав человека, ответственного более чем за сотню индивидуальных и безупречно организованных смертей. Они просто хотят запереть его и выбросить ключ. Этого не случится. В самой глубине его души есть что-то, что запрещает ему чувствовать себя потерпевшим поражение.
— Я даю вам последний шанс сесть! — кричит главный судья.
Охрана в зале суда начинает заранее приближаться к нему: два человека в темно-синей форме на периферии его зрения.
— Не могу поверить, что это дерьмо сойдет вам с рук, — произносит Зак.
«Успокойся, сейчас же, умолкни».
Охранники прямо здесь. Он готовится драться с ними, но наручники сковывают его запястья.
— Убирайтесь от меня! — кричит он на них.
Они оба вздрагивают, словно он бешеная собака, готовая вот-вот наброситься.
— Пошли, заключенный, — произносит одна из копов, протягивая к нему одну руку, а другой держась за кобуру на бедре. — Спокойнее.
— У меня есть имя! — кричит Зак.
Сейчас он уже не контролирует свои поступки.
— Спокойнее и никто не пострадает.
У нее янтарные глаза. Добрые. На секунду он затихает, опуская свою защиту, но потом другой охранник пытается схватить его. Зак борется, пытается вырваться, пока придурки наблюдают за этим через линзы своих камер. Вспышка, вспышка, вспышка.
Он отводит руки назад, готовясь ударить копа правым хуком, но, когда он пытается это сделать, наручники сильно жалят его запястья. Он опускает на них взгляд, одновременно и шокированный и не удивленный. Он сразу же ощущает теплое, успокаивающее воздействие «ТранИкс», которое начинает доминировать над адреналином в его крови. Оно забирает его желание драться, бежать, возражать, пол устремляется навстречу ему.
Нет, нет, нет. Это не по плану.
Он слышит обрывки разговоров, пока сознание испаряется из его черепа.
…неизбежно…
…очевидная угроза для себя и других…
…единственный вариант — самый строгий режим…
…или психлечебница?…
…седативный эффект…
…паранойя…
…расстройство психики…
…на долгий, долгий срок…
Это облегчение, когда наркотик отключает его сознание.
Глава 24
Жаркий Токио
12 лет спустя. Центр города, Йоханнесбург, 2036
«Косточка» Мэлли вибрирует. Звонит Вега.
«Взять трубку», — думает он, и происходит соединение.
— Вега. Я как раз еду к тебе.
— Мэлли, — говорит она. — Мэлли.
Но что-то кажется неправильным. Интонация ее голоса.
У него ускоряется пульс.
— Что такое? Где ты?
— Мэлли, — произносит она механическим голосом, походя на робота впервые, насколько помнит Мэлли.
«Найти Вегу. Найти Вегу!»
Его голокарта разворачивается и показывает ему точку назначения. Она не в своем хостеле, а ближе: в трех кварталах к северу, на ночном рынке в центре города. Мэлли приказывает трамваю остановиться. Другие транспортные средства гудят. Он выпрыгивает. Во время приземления раненую ногу простреливает боль, практически заставляя его упасть. Парень не видит, чтобы трамваи ехали на север, свободных такси нет, так что он бежит к месту назначения. Каждый шаг — как стальной шип, вонзающийся в его плоть. Он бежит и бормочет что-то, ему все равно, что подумают другие люди, когда они останавливаются, чтобы посмотреть на него, шипящего от боли.
Когда он добирается до рынка, тот гудит от кричащих продавцов и торгующихся покупателей. Мим в образе золотой статуи посылает воздушный поцелуй ребенку в детской коляске, и малыш начинает плакать. Уличные музыканты в шляпах-котелках исполняют песню, которой уже сотня лет. Мэлли прокладывает себе путь через толпу, пахнущую темно-смолянистым попкорном, жареными орехами, потом и соусом барбекю. Клубничным спреем «Ксагар». Теперь он в пятидесяти метрах от Веги. Некоторые из людей на рынке убираются с его пути, когда видят, как учащенно он дышит в маску, потеет, истекает кровью и бормочет что-то себе под нос. Отличная тактика, чтобы пробиться через толпу.