— В прошлый раз, когда я спрашивала, вы собирались основать компанию-которую-нельзя-называть.
— Я все еще собираюсь.
Кеке выпрямляет спину.
— Сфера деятельности?
— Продвинутая хим-инженерия. Как иначе?
— На себя или нет?
— А?
— Ты работаешь на них или против них?
— А, знаешь. Как обычно. И то, и другое.
Они усмехаются, но правда состоит в том, что, если «Бильхен» когда-либо пронюхает, что Сет был биопанком-хактивистом, вероятно, его швырнут в какое-нибудь (с товарной маркой) подземелье.
— Я все еще жду, что они придут в себя и заставят меня исчезнуть.
Кеке постукивает по подбородку.
— Может быть, у них на тебя планы.
— Да, — говорит Кейт. — Заманить тебя и скормить игуанам.
Сет улыбается.
— При их репутации, это будет неудивительно.
Кеке слизывает с губ глазурь.
— Везучие игуаны.
— С таким чувством юмора, — замечает Кейт, — тебе следовало заняться похоронным бизнесом.
Кеке смотрит на то, что осталось от торта.
— Не искушай меня.
— Кто бы мог подумать, что на индустрии смерти в городе можно столько зарабатывать?
— Мне нравится, как ты сказала: «индустрии смерти в городе».
— Ха-ха, — произносит Кейт, убирая со стола.
— Вы, ребята, хорошо переживаете болезнь своей матери, — говорит Кеке. — Что вы чувствуете?
Сет пожимает плечами.
— Переживать-то переживаем, но это странно, понимаешь? Планировать похороны для того, кто все еще… жив.
Жить ей осталось недолго. Кейт сдерживает слезы, от которых жжет в носу.
Этой весной в моде поминальные вечеринки. Многие граждане в ярости.
«ЗАЧЕМ ЖДАТЬ, КОГДА ТЫ УМРЕШЬ?» был одним из тех чуть выделяющихся заголовков, которые Кейт видела на вечно парящих городских голоэкранах, которые она хотела бы убрать. Чтобы убрать автоматическую рекламу, всплывающую перед твоим взором в нейрореальности, нужно было заплатить более миллиона блоков. Кейт всегда называла это явным вымогательством и отказывалась платить откуп, но в последнее время ее решимость таяла. Она устала, что лазеры сканировали ее, кастомизируя рекламу, которая агрессивно пыталась привлечь ее внимание. Она представляет, как идет на старомодную прогулку по улицам с цветущей пурпурными цветками жакарандой, и ничто не наводняет ее зрение, она просто дышит свежим воздухом.
«Я имею в виду, что дальше? — спрашивала она Сета. — Они заставят нас платить за воздух, которым мы дышим?»
Сет поднимал брови, словно говорил, что не будет удивлен. На самом деле, глупые люди скупали баллоны альпийского воздуха, словно от этого зависела их жизнь. В принципе она и зависела, если количество смога в атмосфере продолжит расти. Придурки откапывали свои старые маски от супербактерии и добавляли новые штрихи: атласные заплаты, медные заклепки, замысловатые стежки, вручную шили и строчили свои последние аватары и слоганы.
***
Передняя дверь со стуком захлопывается. Боунчейсер вскакивает с постели Кейт и бежит в переднюю часть дома. В воздухе вокруг Кейт разносится шквал счастливого розового лая.
— Мэлли? Это ты?
— Мы в кинокомнате! — кричит Мэлли, и еще одна дверь хлопает.
Почему подростки все время хлопают дверями?
— Если он снова сломает «Секьюродор», я вычту ее стоимость из его содержания, — говорит Сет.
— Если капризный шестнадцатилетний подросток может сломать дверь безопасности стоимостью в сотню тысяч ранд, то она заслуживает быть сломанной, — говорит Кеке. — Я хочу сказать, что бы ты сделал, если наступил зомби апокалипсис? Не хлопал бы дверями?
— Знаешь, ты такая же, как они, — говорит Сет. — У тебя есть ответ на все.
— Приму за комплимент!
Кеке хлопает ему ресницами.
— Неудивительно, что вы, ребята, так спелись, — говорит Кейт.
В Кекелетсо есть какая-то живость, какое-то любопытство и грациозность движений. Она всегда за то, чтобы попробовать что-нибудь новое. Всего на прошлой неделе она училась летать на «Волантере». Ее кожа светится от кипучей энергии.
С другой стороны, на Кейт отразились пережитые моральные травмы и недосып, сопровождающий материнство. О чем она вспоминает каждый раз, как по утрам ее будит зеркало у подвесной кровати. Она чувствует, что стареет, но ее всегда удивляет, когда она замечает на своей коже новые текстуры: хештеги сбоку на пальцах, помятую ото сна кожу на запястьях. Кеке, с другой стороны, регулярно трудится над своей кожей после того, как много лет утверждала, что не будет этим заниматься. Она называет это «спасением лица».