Не на что здесь смотреть. Лишь обычная суета Судного дня.
Кейт использует инъектор в виде обезболивающей ручки, чтобы вколоть шесть доз лидокаина в поясницу Кеке. Также она делает впрыск обезболивающего при помощи ингалятора в ее нос.
— А-а-а, — вздыхает Кеке. — Спасибо.
— Я еще ничего не сделала.
— О, нет, сделала, — возражает Кеке. — Ты гребаная богиня.
Кейт громко смеется.
— Серьезно. Тебе никто этого не говорил? — спрашивает Кеке.
— Отправляйся домой, Кеке, ты пьяна.
— Ха! Умная мысль.
Кейт берет плоскогубцы и морально готовится.
— Готова?
— Готова, — отвечает Кеке.
Кейт обхватывает край осколка зубчиками инструмента, готовится применить силу и плавно вытаскивает его. Они обе ахают: Кеке от боли, а Кейт с сочувствием. Поначалу рана едва кровоточит, и на миг Кейт испытывает такое сильное облегчение, что чувствует, будто может летать, но затем кровь начинает литься так, будто включили насос. Кейт неуклюже хватает физраствор. Она работает так быстро, как может, сжимает зубы, промывая зияющую рану, от вида которой ей хочется упасть в обморок, просушивает ее марлей, заполняет гелем, дрожащими пальцами срывает бумагу с задней части кожной молнии. Наконец, она размещает молнию, закрывает рану и заклеивает большим тромбоцитарным пластырем, в котором, вероятно, нет нужды, но от этого ей легче.
— Готово.
Кейт шумно стягивает перчатки. Этот звук пахнет, как свеже накрахмаленные простыни.
Кеке открывает глаза.
— Серьезно?
Придурки-зеваки начинают расходиться.
— Знаю. Я удивила даже себя своими крутыми хирургическими навыками.
— Когда я встану, увижу, что моя задница пришита к локтю?
— Нет.
Кейт смеется. Чувство облегчения вернулось.
— Но ты потеряла много крови, и я не знаю, как сильны внутренние повреждения, так что…
— Не переживай. Я не собираюсь подавать на тебя в суд за недостаток практики.
— Серьезно. Твоя почка может быть разрезана пополам.
— Ах, ну, к счастью, у меня есть другая.
— Ты все еще под наркотой.
— Мне нравится. Кстати, что было в том ингаляторе?
Кейт читает, что на нем написано.
— Пексидин.
— Потрясная штука.
Женщина отдает его ей.
— Он весь твой.
Кеке пытается встать.
— Эй! — произносит Кейт. — Эй. Не думаю, что тебе стоит вставать.
— Чушь, — отвечает Кеке. — Я как новенькая.
Она резко выдыхает воздух, морщится и ложится обратно.
Кейт оглядывается вокруг на мертвого робота и разбросанное оружие. В ее мозгу вспыхивают вспышки белого насилия.
— Что за х*йня здесь произошла?
— Потом расскажу. Кстати, что ты здесь делаешь? — спрашивает Кеке. — Ты должна быть с Сильвер.
— Я не могла позволить тебе сделать это в одиночку и забыла отдать тебе это.
Кейт показывает на револьвер.
— Пригодился бы, — замечает Кеке.
— Кроме того, я подумала, что помогу Сильвер больше, если приведу Зака, чем буду сидеть в больничной палате, держа ее за руку.
— Наверное, в моем состоянии, прорыв в Крим-колонию теперь выпадает из повестки дня?
— Ты правильно думаешь. Десять минут назад я даже не была уверена, будешь ли ты жить.
— А?
— Единственное место, в которое ты отправишься — это Липворт Фаундейшн.
— Они меня не пустят, — говорит Кеке.
— Не как посетитель, — отвечает Кейт, — но, как пациент, которого они обязаны пустить.
Последний вопрос повисает в воздухе. Кто будет сопровождать Кеке? Она плоха и не сможет добраться туда сама на солартрамвае, а сошедшие с ума такси слишком опасны. Но, если Кейт отвезет ее, она не успеет добраться до Зака и спасти Сильвер. Они сидят там в молчаливом тупике, когда на кону все — Кеке не спрашивает, Кейт не хочет ей отказывать.
Глава 61
Скорлупа
12 годами ранее. «СкайРест», Йоханнесбург, 2024
Зак завершает работу — производство мыла из конопляного масла — и плетется обратно в резиденцию вместе с другими. Сколько смен он уже отработал? Они все словно превратились в одно размытое пятно. Они автоматически переходят от одного занятия к другому: работа, душ, отдых, еда. Мускатные дольки на ужин, губчатые воспроизведенные персики с соевым кремом на десерт. Теперь Зак научился съедать свою еду. Неважно, насколько она неаппетитная ― лучше есть. Он набрал немного мышечной массы. Мужчина больше не хочет быть таким слабым, каким он был, когда Бернард удерживала его, чтобы силой накормили. Ему нужны силы, чтобы работать.