Она снимает заколку и позволяет своим волосам рассыпаться вниз, как жидкая ртуть. Кейт бездумно прикасается к своим коротким, проводит пальцами сквозь отросшие пряди.
Кейт делает снимок при помощи «ЛокитКэм», затем достает с заднего сидения переносной холодильник, который упаковала этим утром. Достает подтекающую бутылку холодного чая, упаковку чипсов «Блэксолт» и шоколадный батончик «КараКранч». Наблюдая за женщиной у реки, Кейт открывает пакет из фольги и начинает есть, затем вспоминает про аппетитное зеленое яблоко в своей сумке — Грэнни Смит — и съедает его тоже.
Так вот как выглядит ее настоящая мать. Не просто ее мать не-похитительница, больше, чем просто биологическая мать, но ее настоящая мать. Кейт это чувствовует. Она узнает Сета-Сэма в языке тела этой женщины, в прямоте ее носа. Но волосы и глаза женщины такие же, как у Кейт.
Она снова смотрит на свое отражение в зеркале заднего вида, прикасается к недавно появившимся седым волоскам у виска (Серебряный Шелк). Кейт чувствует давление в груди, понимает, что ее дыхание участилось, и глубоко дышит, пытаясь успокоиться. Теплые слезы льются по ее щекам, она уже привыкла к ним, даже рада высвобождению эмоций. За прошедшие пару месяцев она выплакала столько слез, сколько не плакала за всю жизнь.
Женщина выглядит такой безмятежной, находится в такой гармонии с миром. Это качество Кейт не унаследовала, но женщина не всегда была такой, у нее тоже выдавались не лучшие времена. Ее родители так и не переехали — все еще жили на Гибискус Роуд, 22 — словно думали, что, если переедут, потеряют любую надежду на то, что близнецы вернутся домой.
Энн Чапман приходит к реке почти каждый день, на то место, где она сидела в тенечке, пока в воде плескались близнецы, а затем позже, их другие дети: еще один сын и еще одна дочь, рожденные через пять лет после Кейт и Сэма с разницей в три года. Дети, уже выросшие, часто приезжают в гости, и семья выглядит, как любая нормальная, счастлива и любящая семья. Сложно, увидев их смеющимися, перебрасывающимися шутками за семейным ужином, догадаться о печальном, трагичном прошлом.
Тоска Кейт пропитывает весь салон. Как бы она хотела познакомиться со своей матерью, взять ее за руку, попробовать ее готовку, расспросить о годах до похищения и после. Но, глядя на нее и видя, какая она счастливая, Кейт понимает, что не может этого сделать. Это будет все равно, что разбить потрескавшееся зеркало, которое склеивали десятилетиями. Оно хрупкое, испещренное трещинами, Кейт не будет той, кто вновь разобьет его.
Никаких свежих сердечных ран.
У ее матери новая жизнь, думает Кейт, как и у меня сейчас. Девушка вспоминает о Сете дома в Иллово, сидящем с ребенком Мармелада: как хорошо он с ним справляется, с какой нежностью. Сет решил сохранить имя, данное ему «Генезисом», а не свое «Сэм», говорит, что оно ему не подходит, и он прав.
У него тоже новая жизнь, хоть он и не поменял имя. Кейт представляет, чем они сейчас занимаются, скорее всего, сидят на диване перед домашним экраном, малыш Мармелада уснул у него на руках, бигль Бетти/Барбара дремлет на своем привычном месте — на коленях Сета. Деревянный пол усыпан подгузниками, салфетками, зубными кольцами и игрушками.
Другой вид семьи, сказал бы Джеймс.
Необычная семья, но, тем не менее, семья: дожидающаяся ее возвращения домой и нового прибавления.
Кейт думает о своей Черной дыре, которая никуда не делась, но сжалась до размеров ее серебряного медальона, нагревшегося от кожи. Такой маленькой дыра еще никогда не была, но она зияет, когда девушка думает о Джеймсе.
Кейт замечает, что ее мать начинает собирать вещи, встряхивает одеяло, складывает его и убирает, а затем уходит в том направлении, из которого пришла. Кейт тянется к дверной ручке, но останавливает себя.
Нет. Нет. Но, когда ей становится невыносимо, она делает себе уступку, думая, пока крайней мере, не сегодня. Может быть, завтра, но не сегодня.
Через пару шагов, ее мать оборачивается и смотрит прямо на машину Кейт вдалеке. Кейт не видит выражение ее лица. Момент проходит, и Энн отворачивается и продолжает путь домой.
Кейт, откинув голову назад, делает пару вдохов с закрытыми глазами, затем надевает ремень безопасности и заводит двигатель, сдавая назад. У нее снова болит спина, лодыжки опухли. Девушка устраивается поудобнее и потирает разросшийся живот.
— Пора отвезти тебя домой, малыш.
Рожденные с разницей в семь месяцев, ее дети будут почти как близнецы. Другой вид близнецов.