Василий Игнатьевич шагал по цеху и думал: «Неужто здесь работает кто-нибудь из старых знакомцев? Нет, не может быть». Ведь завод новый. Только пустили в ход. И город для него чужой — никогда прежде не приходилось здесь бывать. И все-таки сомнения не оставляли старика…
Профессия у Василия Игнатьевича тонкая — требует внимания и сосредоточенности. Его дело — проверять, хорошо ли соединены стальные листы. Беда, если пропустишь хоть малейший изъян: ведь стальные листы должны стать корпусом корабля.
Василий Игнатьевич настороженно выслушивает каждый шов, как врач выслушивает сердце больного или его легкие. Да и трубка у него совсем как у врача. Только с резиновым наконечником.
Василий Игнатьевич прикладывает трубку к стальному листу и начинает простукивать шов. Стучит и слушает, что ему «ответит» металл. По его «голосу» опытный испытатель сразу определяет, цепко ли держатся металлические детали.
Но как же их соединяют? В цехе не видно пылающего горна, не слышно тяжелых ударов молота…
На смену древним заклепкам пришло электричество.
Оказалось, что оно может справиться и с этим делом. Да еще с какой легкостью! За несколько минут «сшивает» накрепко огромные листы. Надо лишь воспользоваться электрической «иглой».
С виду она похожа на большой карандаш. Только вместо графитового стерженька внутри металлическая проволока, а вместо деревянной «рубашки» серая оболочка. Лишь на конце проволока обнажена, как графит отточенного карандаша.
«Игла» соединена с источником тока. Присоединен к нему и стальной лист. Получается электрическая цепь. Правда, пока еще не замкнутая. Но вот «игла» приблизилась к металлу. И сразу между стальным листом и электрической «иглой» сверкнула искра-молния. Ее голубое пламя и «сшивает» стальные листы. Температура пламени так велика, что металл сразу начинает плавиться.
Но если просто прижать друг к другу оплавленные края листов, соединение будет непрочным.
И тут опять выручает «игла» — электрод. Ведь и она от жара пламени начинает плавиться. Жидкий металл, капля за каплей, стекает в канавку между листами и образует серебристую ниточку шва.
С каждым «стежком» электрод становится все меньше. И наконец от него остается лишь маленький кусочек. Тогда его вынимают из держателя и заменяют новым. И снова вспыхивает голубое пламя…
С виду след работы электросварочного аппарата всегда одинаков. Швы похожи друг на друга как близнецы. А на самом деле у каждого свои приметы. Как у одного и того же слова, написанного разными людьми. У каждого сварщика свой «почерк». Вот один из таких «почерков» и показался Василию Игнатьевичу знакомым. Сам себя уговаривает: не может этого быть. А как взглянет на серебристую ниточку сварного шва, невольно подумает: где я встречал эту уверенную, опытную руку?
За свою долгую жизнь он побывал во многих концах страны — там, где требовались его опыт и его знания. В ту пору, когда сварка только-только начала использоваться в кораблестроении, людей его профессии всегда не хватало. Едва он успевал наладить работу на одном предприятии, его уже просили приехать на другое. И всюду оставались друзья, с которыми было радостно встречаться и вспоминать прожитые вместе годы.
Вот и сейчас он нет-нет да посмотрит на сварщиков: не узнает ли кого?
Но испытатель работает в одном конце цеха, а сварщики в другом. Издали все они похожи друг на друга: у всех плотные комбинезоны и холщовые рукавицы. У всех в руке деревянный держатель электрической «иглы». А лиц не видно. Они закрыты специальным головным убором — будто рыцарским шлемом. Рыцарь перед схваткой опускал забрало — и сварщик, прежде чем включить электрическую «иглу», опускает на глаза прямоугольный щиток. В нем синее стекло. Оно предохраняет глаза от ослепительного блеска электрических искр. Молния есть молния. С ней шутки плохи.
Без устали трудятся сварщики. Обшивка корабля — только начало работы. К обшивке привариваются стойки, перегородки. Их приносит на место сварки железная «рука» мостового крана. Только ему под силу поднять такой груз. Многие детали судна весят сотни, а то и тысячи килограммов. Пройдет время, и они станут кораблем, который будет бороздить моря и океаны. А пока лежат неподвижно — словно дремлют в ожидании этого часа.
По их грузным бокам бежит серебристая ниточка сварного шва. То она совсем на виду, то скроется за ребристой перегородкой. И снова блеснет на поверхности металла. Если сложить все корабельные швы, получится серебряная ниточка длиной в десятки километров. Клепальщикам на это потребовалось бы несколько лет тяжелого труда, а повелителям «сшивающих молний» — несколько месяцев.