Сначала участники патриотической манифестации дрогнули, но потом толпа обрушилась на стрелявших. Получилась ужасная картина Началось беспощадное избиение манифестантами лиц, принадлежащих к указанной группе, они стали спасаться, кто куда мог. Таким образом, до шестисот человек, много женщин и детей попало в здание управления Сибирской дороги и в театр. Манифестанты обложили здания и требовали, чтобы укрывшиеся вышли. Последние ответили выстрелами. Полиция и войска отсутствовали. Но пока манифестанты расправлялись с противниками, в казармах солдаты спешно строились в ряды, получали патроны. Наконец, сотня казаков и рота солдат выступили и оцепили театр и управление дороги. Манифестанты не унимались; разбивали окна, проникали внутрь здании, обливали керосином, начали жечь Театр и управление дороги превратились в море огня. В нем горел скрывшийся народ на глазах войск и сорокатысячной собравшейся на этом месте толпы жителей города. По мере того, как языки огненного моря охватывали этаж за этажом, осажденные подымались выше, взбирались даже на крышу и стреляли в толпу. Многие выбрасывались из окон, спускались по водосточным трубам, стараясь спастись. Манифестанты не давали пощады, явившаяся пожарная команда манифестантами не была допущена к тушению пожара. Манифестанты беспощадно жгли, как спрятавшихся, так и самое здание, которое, по их мнению, являлось гнездом смут и забастовок, потому что служащие железной дороги первыми выступили в новом движении. В 11 часов вечера обрушились крыши и потолки. Манифестанты допустили тогда пожарную команду к делу, а сами отступили и направились по домам. Все дела службы тяги погибли.
Приложение № 14
(к стр 153)
О событиях в Нежине в октябре 1905 года (Корреспонденция «Киевлянина»)Филологический институт, техническое училище, значительное число средних и низших учебных заведении и обилие еврейства гарантировали нашему небольшому сравнительно городу восприимчивость почвы для развития крайних социалистических учений, включительно до коммуны.
Давно уже воздух казался насыщенным электричеством, чувствовалось малейшая искра — и свобода, свобода с револьвером и бомбой в одной руке и с красным знаменем в другой, засияет над городом Этой искрой был акт 17-го октября
18-го октября ликующая толпа студентов, гимназистов и евреев, главным образом евреев, отправилась закрывать все учебные и торговые заведения, а равно присутственные места, где только попадались портреты Государя, везде они разрывались в клочья, между прочим, растерзанию подвергся и портрет в кабинете прокурора Окружного суда.
Все покорялось героям «освободительного движения», и некоторая заминка произошла лишь в двух местах Толпа ворвалась в казначейство, навстречу ей выступил казначей и, вынув два револьвера, произнес такую речь «Я принял присягу Государю и считаю себя обязанным исполнять требования только моего начальства, а не ваши, признаю только то правительство, какое существует, а переменится оно — об этом даст знать мое начальство Предупреждаю, что всякую попытку прикоснуться к вверенным мне деньгам я буду отражать вот этими револьверами, и прикоснуться к ним можно не иначе, как только переступив через мой труп» Решительный тон казначея и вид двух револьверов произвели впечатление господа революционеры ретировались Другой случай отпора произошел в магазине купца Литвиненко требование закрыть магазин он не удостоил даже ответом, а на повторение такового пробурчал только «Убирайтесь-ка подобру-поздорову, пока не влетело» Был торговый день, когда в город обыкновенно съезжается масса окрестного крестьянства, находилось несколько крестьян и в магазине Ли-твиненко, один из них подошел к вожаку революционеров и закатил ему оплеуху, подошли и другие крестьяне и тоже «поучили» Опешившие революционеры подхватили на руки своего вожака и спешно ретировались.