Я улыбнулся и произнес ей в ответ: «Николь, точно также как вы ошибались по поводу своего родного отца, вы определенно ошибаетесь в отношении своего Небесного Отца. У вас есть такой Папа, который любит вас, как никто никогда не мог бы любить вас на этой планете». На ее лице отразилось недоумение, она задалась вопросом, а может ли это быть на самом деле, и спросила меня, если это так, то, что ей надлежит делать. Поскольку ей необходимо было уже срочно идти, я успел ей сказать: «Если бы я был на вашем месте, то сразу же после того, как вышел из этого здания, я бы обратился к Богу с вопросом о Его любви ко мне и просьбой, если Он действительно любит меня так, как мне было сказано, чтобы Он открыл это мне». И она уверила меня, что именно так и сделает. Я знаю, что Господь держал на ней свою руку, и было здорово участвовать в такой вот беседе и после нее не мучиться мыслями о том, что надо или не надо было сказать».
«Чем больше мира находим мы сами в себе, тем легче Господу достигать других через нас. Эта история на самом деле — ошеломительна!»
«И это происходит не только со мной. И другие наши друзья познают, как следовать по этому пути с радостью и в свободе. Помнишь ту нашу домашнюю группу?»
«Конечно, я хотел спросить тебя, что из нее вышло».
«Даже не знаю, как ответить на твой вопрос. Мы собираемся вместе, но регулярными эти встречи не назовешь. Они редко напоминают те собрания, которые были раньше. Но мы научились жить как семья и больше уделять времени тем людям, которых Господь приводит в нашу жизнь. Моя история с Николь — это один из многих случаев, которые имеют место, когда Бог открывает нас другим. Лори и я недавно по вечерам во вторник начали встречаться с группой только что пришедших к Богу верующих, которые попросили нас помочь им разобраться в их отношениях с Богом. Более замечательного в нашей жизни еще ничего не было».
«А как Брюс?»
«Не знаю, как все для него разрешится. Мы продолжаем встречаться с ним, и ведем замечательные беседы. Он продолжает возрастать, но все еще разрывается между реальностью своей души и достижения тех планок, которые выставлены для него другими людьми. Это производит определенное разделение между теми, кто разделяет его духовную жажду и теми, кто ими напуган. Наверное, следующий месяц будет решающим».
«Ты будешь с ним рядом?»
«Однозначно, хотя путь впереди нелегкий. Это ясно, даже притом, что пока не известно, чем он устлан».
«После всего того, что было с тобой, я не удивлюсь, если ты захочешь быть подальше от ситуации, подобных этой».
«Где-то в глубине души я, и правда, хочу. Но оставить его наедине со всем этим просто не могу».
В этот момент мы были прерваны шумом голосов, заглушавших нашу беседу. Мы почувствовали характер накала еще до того, как смогли разобрать слова. Голоса были напряженными и озлобленными. Мы оба посмотрели в ту сторону, откуда доносились голоса и увидели дюжину человек, направлявшихся в нашу сторону, В руках у всех были сумки для пикников, а дети уже рассеялись по парку в поисках места для игры. Компания направлялась в павильон для пикников, спрятанный в деревьях прямо у нас за спиной. С приближением этой группы людей более ясно становилось содержание их беседы.
Если меня заставят просидеть еще одну церковную службу, я живым оттуда просто не «выйду».
«Мы оба!»— отреагировал его товарищ.
«Я бы советовала вам быть поосторожнее с подобными высказываниями», — отреагировала одна из женщин.
«А то что? Меня поразит огонь небесный?»
«Нет, но это может дойти до ушей Пастора и тогда придется пожалеть о сказанном».
«Эта церковь была живой, когда я в нее пришел, люди заботились друг о друге. А теперь — чувство вины вливают в тебя доза за дозой. Такое ощущение, что никаких дел недостаточно, чтобы Бог был доволен. Мы уже заняты четыре вечера на неделе со всей этой церковной деятельностью. Я просто вымотан. Больше с меня взять нечего».
«Погоди, может, он вовсе и не о тебе вел речь».
«Не обо мне? Но отчего я чувствую себя виноватым?»
«Я не знаю. Мысли у него всегда верные, хотя и он не всегда правильно их выражает. Но это же не лишает его полномочий помазанника Божьего».
«Если я еще раз это услышу…»— начал было один из них, но тут же был прерван.
Слова были настолько эмоциональными, что я невольно обернулся посмотреть, откуда они доносились. В компании была женщина маленького росточка, которая до сего момента не произнесла ни слова, но то, чем она прервала мужчину, вырвалось у нее изнутри как прорыв плотины: «Божий помазанник, чтоб его… Он тут строит свое собственное царство, а служители, такие как вы просто сидите, сложа ручки, и позволяете ему делать, что заблагорассудится. Все это разрушает мою сущность, мою семью, а никто даже гроша ломаного не положит».
Некоторые из тех, кто стоял рядом с ней, затаили дыхание, открыв рты от изумления в оглушающей тишине. Женщина и сама была шокирована своими словами. Осознав, что произошло, она закрыла лицо руками и разрыдалась. Две женщины подошли к ней поближе, чтобы утешить, остальные остались недвижимыми.
Я повернулся посмотреть на Джона. Глаза у него были прикрыты, как в молитве, на лице отразилась боль и сожаление. Когда он взглянул на меня, показалось, что его лицо осветила мимолетная улыбка. «Сам справишься с этим, или хочешь, чтобы я?»
«Справлюсь с чем?»— задал я вопрос, не вполне уверенный в том, что понимаю, о чем он говорит.
Джон кивнул головой в сторону и павильона, прямо за нашими спинами, и неловкой тишины, которая повисла над группой людей. В это время некоторые из них уже начали распаковывать сумки и доставать продукты. «Мы же не можем вот так просто сунуть свой нос в их дела».
«Не думаю, что для них сейчас это будет выглядеть как то, что мы суем нос в их дела», — ответил Джон.
«Ты хочешь, чтобы я поговорил с ними?»— мне было трудно представить, как это может произойти.
«Думаю, что ситуация как раз для тебя, если ты до нее возрос», — с улыбкой произнес Джон. — «А мне все равно уже пора двигаться дальше». С этими словами он встал, и я поднялся вместе с ним. «Прощай, Джейк», — сказал он с такой нотой завершенности, что слезы навернулись у меня на глаза.
«Мы что, больше не увидимся?»
«Не думаю», — произнес он, — «По крайней мере, не на этой стороне вечности».
«Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал», — слезы приходилось глотать, не давая им ходу. — «Я не знаю, как бы я выжил во всем произошедшем, если бы тебя не было рядом».
«Это был не я, Джейк», — сказал Джон, прерывая наше объятие и потянувшись за туристической сумкой, лежавшей под скамейкой. — «Это был Отец — все это время. У Него много путей решения того, что Он задумал».
«Все равно, я рад, что это был ты».
«Я тоже рад, что это был я. Теперь кое-кто другой ждет твоей помощи, Джейк, если ты, конечно, желаешь помочь».
«Я желаю, но не знаю, что говорить».
«Это придет. Просто иди к ним с любовью».
С этими словами Джон похлопал меня по плечу и отправился к выходу из парка. Я смотрел ему вслед и, наконец, познал ответ на тот вопрос, который мучил меня так долго. Теперь я знал, кем был Джон, и ответ был предельно простым. Я покачал головой и глубоко вздохнул.
Потом я шагнул в сторону парковых столиков для пикников, все еще пытаясь понять, что в этой ситуации возможно сказать. В этот момент один из мужчин, тыча пальцем в ту женщину, из которой минуту назад слова излились болью, объявил: «Тебе должно быть стыдно за себя, Салли. Иисус никогда не говорил такими словами».
Вот тогда то нужные слова и пришли сами собой — те, что я услышал вечность назад, и что уже, казалось, были из другой жизни.
Я гармонично влился в их маленькую группу и так тихо, как только мог, спросил: «Похоже, что вы и понятия не имеете о том, кто такой Христос, не так ли?»
И тут началась новая беседа и новая история, на которую у меня теперь нет времени.