Я выскочила в наш круглосуточный мини-маркет, узнала, что льда там нет, и взяла направление - вверх. Пятьсот шестой номер был первым от лестницы, искать долго не пришлось, я дернула за ручку, но дверь не открылась. Я попробовала снова - снова неудача.
- Ты чего ее выламываешь? - открывая спросил Димка.
Он стоял в пороге, весь такой милый, и красивый, и уставший - как раз такой, какого я хотела. Он пошел вглубь номера, а я, хлопнув дверью и сбросив сланцы, побежала за ним и повалила на кровать.
- А подарок? - ничуть не удивившись моему поведению, напомнил он.
- Непременно...
Мы долго лежали, поглаживая друг друга. Он был очень нежным и умелым, совсем как я и представляла. Он оправдал абсолютно все мои ожидания и удовлетворил все накопившиеся потребности. Дима не курил, что меня безумно радовало - я терпеть не могла, когда мужчина после секса вставал и уходил на перекур или, еще хуже, устраивал его прямо в постели. Все же он встал, подошел к столику, на котором стоял телевизор, и принес оттуда маленькую коробочку. Я открыла ее и увидела, как на бархатной подушке распласталась серебряная лягушка с маленьким овальным рубином на спине. Это была подвеска, в которую я влюбилась с первой секунды. У нее была история, долгая и с нежданной развязкой...
Глава 35
Днем я не пошла ни на бассейн, ни в лобби пить кофе, ни в номер двести шесть. Меня тоже никто не искал и не звонил мне. Похоже было, что мы с девочками избегали друг друга. Разговор вчерашний так ни на чем и закончился, и больше к той теме мы не возвращались даже отмечая мой день рождения после работы.
Я увидела торчащий из сумки краешек конверта и села, обхватив голову руками. Что написать? Все больше я склонялась к тому, чтобы написать 'Парадайз', но тут же прогоняла эту мысль. Наконец, я развернула лист бумаги, медленно, аккуратно написала название острова, и снова схватилась за голову. Когда это случится? Как мне продержаться до тех пор, пока меня включат в заезд? Уйти на больничный? Нет, так рисковать я не могла - нужно было экономить. К тому же я пообещала родителям, что скоро вышлю им денег на стройматериалы. Если б знали они, через что мне приходится пройти ради того, чтобы помочь им, была бы им моя помощь в радость? Нельзя, чтобы они когда-нибудь узнали... Я снова взяла в руки ручку, несколько раз перечеркнула написанное и снизу быстро и коряво написала 'Парадайз'. Решение было сделано. Оставалось убедить себя в том, что я не буду себя проклинать за него. Возможно ли это? Еще недавно я кляла себя за то, что вообще приехала сюда, а теперь отправляюсь туда, откуда уже не вернусь. Раз проститутка - навеки проститутка. Так я о них говорила. Так буду говорить о себе. Смогу ли я потом остановиться, если начну хорошо зарабатывать? А если не начну? А если это все зря? Как мне потом вернуться к нормальной жизни? Даже стриптиз оставит такой шрам, который я уже никогда не скрою ни под какой одеждой, а что же будет после проституции? Наверное, это будет даже не шрам, а незаживающая язва, вечно кровоточащая, живая, пульсирующая при каждом воспоминании...
Снова я перечеркнула последнее слово, схватила сумку и выскочила из номера, убегая подальше от злосчастной бумажки, которой я должна была вверить свою судьбу.
Бредя по грязным улицами, переступая через ручьи помоек и отходы самого разного происхождения, я смотрела на местных, постоянно что-то продающих туристам. Многие из этих людей зарабатывали около пяти - шести долларов в день, и как-то жили при этом. Более того, они улыбались так, как не улыбаются наши тетки в норковых манто и дядьки на Джипах. Они ласкали своих детей, шутили, дурачились, делились едой... Как я им завидовала, людям, которым много не надо было, которые довольствовались тем, что у них было, которые не ехали за тысячи километров на чужбину, чтобы несчастно бродить по бездушному городу. Они спокойно вели свое скромное существование, продавая вареную кукурузу и развозя на мотоциклах туристов. Можно было и мне остаться дома и попытаться радоваться тому, что имела, только у нас это значило стать одной из тех, кто ходит по улицам, как с креста снятый, вечно ноет и жалуется, и продолжает свое бренное существование, даже не пытаясь поднять свой зад со стула. Но я попыталась, и у меня было много хорошего в жизни, и я многое сделала и многим помогла, а сейчас у меня просто был сложный период. Ну, та самая черная полоса, которая непременно сменится белой. Гораздо бодрее я зашагала домой, купила у уличного торговца двух печеных сомиков по тридцать бат, которых любила больше, чем лобстеров, бутылку местного пива, и не беспокоясь о том, что скажут мои соседки, устроила себе маленький праздник перед работой.
- Что отмечаем, да еще так смело? - спросила Аня, увидев бутылку. Дело в том, что в номере принимать алкоголь нам категорически запрещалось, иногда даже устраивали рейды с обыском, после чего следовали огромные штрафы.
- День рождения, - салютуя, я подняла бутылку, - и еще новую должность - через два дня становлюсь проституткой!
Трехэтажным матом Аня выразила свое удивление.
- Ты хоть представляешь, что каждый Божий день потом будешь помнить об этом?
- Представляю. Я знаю проституток, которые со школы и до пенсии работают. Значит же, все их устраивает.
- Ага. Наркоманов тоже все устраивает, только это не говорит о том, что у них все хорошо.
- А почему нет? У каждого свое счастье. Даже у наркоманов. Просто другим не нравится на них смотреть, вот они и лечат их. А людям, может, и так хорошо!
Я вызывающе посмотрела на соседку и продолжила свою трапезу.
- Ты мне не самая лучшая подруга, конечно, но послушай мой совет - выброси эту дурь из головы. Пляши себе спокойно, вынимай из трусов чаевые и гуляй за счет других.
Она взяла сигареты и вышла на балкой. Да и хрен с ней. Я демонстративно (не знаю, для кого) подошла к злосчастному листу бумаги и снова написала большими буквами 'ПАРАДАЙЗ'.
В гримерке было тихо, как никогда. Если кто-то и переговаривался, то происходило это шепотом, никто не смеялся, не рыскал по чужим столам в поисках чищенных фруктов, которые мы тоннами ели перед работой, никто не просил выровнять волосы или зашнуровать корсет. Не все, конечно, были так расстроены, как я и мои подружки, но в целом картина была унылой. Облачившись в рабочую одежду я вышла из подсобки, прогулялась вдоль барной стойки и остановилась перед еще пустым залом, в котором обитали проститутки. Я ожидала каких-то мыслей, негативных эмоций, картин, изображающих меня среди 'этих', но ничего этого не было. Не могло быть. Я вернулась в раздевалку, достала конверт, вынула из него лист с дважды исправленной надписью, скомкала его и выбросила в урну. Потом взяла ручку и прямо на конверте, ниже своей фамилии написала 'Самуи', отдала его Камиле и с легкостью в сердце пошла работать, зная, что все сделала правильно.
Впервые за сутки Оля приближалась ко мне, причем стремительно.
- Мы едем на Самуи! Послезавтра! - заверещала она.
- Как на Самуи? Вы разве не написали, что хотите здесь остаться?
- Написали! А сейчас пришел Артур, просмотрел конверты и позвал нас с Жанкой в приват. Он на нас тааак орал, ты себе просто не представляешь! Жанна расплакалась, стала жаловаться, что не сможет выполнять нормы и что боится уехать отсюда с долгами, так он пообещал что-то изменить в ее контракте, они и сейчас еще общаются! Я в шоке, мне вообще не верится, что все так обошлось, без 'Фентези' и без 'Парадайза'!
- Ну да. Без него...
- Так а с тобой что?
- А я думала, ты имеешь в виду всех нас... Я написала, что хочу уехать, но с Артуром пока не виделась, так что ничего еще не знаю.
Я была вне себя от радости. Неужели мне так повезло? Неужели нас сразу вывезут из Паттайи и не придется ни дня работать на Уолкин? Надо же, как Артур переживал за своих девочек, кто бы мог подумать? Мог бы просто продать их паспорта и привезти себе кучу новых девок, так нет же - забеспокоился. Что ж, честь ему и хвала.