Я встала и с отвращением посмотрела в зеркало. На меня смотрело жалкое никчемное существо, потерявшее гордость, честь и самоуважение во имя глупых амбиций.
Медленным, но твердым шагом я направилась в офис. Нервы были на пределе.
- Где Артур? - спросила я Диму, который сверял какие-то бумажки.
- Он так рано не приходит, - не поднимая глаз ответил он.
Мы не обсудили случившееся. Так, наверное, было правильнее, ведь ни о каком продолжении не могло быть и речи, но он прямо избегал меня после дня рождения.
- Ты бы не мог позвонить ему? Я хочу сделать стоп-контракт.
Слова сами вылетели, не согласовавшись со здравым смыслом. Денег у меня было на проезд да на пару йогуртов, а еще я должна была Аньке. Несмотря на это, голова моя была гордо поднята, а взгляд излучал непоколебимость решения.
- Ты чего? - Дима крайне удивленно посмотрел на меня.
- Что слышал. Набери его.
- Ну, подожди нем... - не успел договорить он, потому что в офис вошел Артур и обнял меня за талию.
- Яночка, в чем дело? - сладко спросил он.
Я тут же высвободилась и сделала шаг в сторону.
- Я хочу сделать стоп. Сколько денег это будет стоить? - без предисловий сказала я.
- Зачем стоп, ты все еще расстроена из-за вчерашнего? - Артур уселся на стол, загородив собою Димку, и скрестив руки на груди, приготовился слушать.
- Затем, что я ненавижу это место, - в этот раз мой голос дрогнул.
- Я слушаю тебя, - начальник внимательно, не моргая, смотрел на меня, - объясни причину, я не могу просто так отпустить хорошего работника.
- Хорошие работники у тебя трахаются с жирными дядьками, - с отвращением бросила я, - а если не трахаются, то приносят мало денег, а нах тебе такие нужны?
- Во как... - Артур поправил кепку и почесал переносицу, - продолжай.
- Что еще ты хочешь услышать? - вызывюще спросила я.
Почему-то я не боялась его в тот момент. Не боялась того, что у него был мой паспорт, что у меня не было денег, что никто не мог мне помочь... Боялась только снова расплакаться.
- Хочу услышать, чем еще народ недоволен. Жажду исправиться, - он все так же в упор смотрел на меня. В голосе его не было ни сарказма, ни презрения.
- Я - не народ и я не знаю, о чем думают другие, но то, что я здесь вижу - херня нездоровая! Ни хрена здесь не заработаешь, если не заниматься проституцией!
- Ну, если ты такое при всех скажешь, тебе здесь просто глаза выцарапают - невозмутимо ответил Артур, - многие девочки умеют работать, не раздвигая ноги, а проституция в целом есть в любой сфере деятельности, будь то офис, пекарня или школа... К сожалению - или, не знаю, к счастью - есть такая разменная монета в природе, как секс, и ходит она везде.
- Я не против, пусть ходит, но почему я должна терпеть каких-то уродов, которые трахают твоих красавиц за десять копеек, а потом в приватах ждут, что я им буду сосать? И почему эти дебилы узкоглазые забывают пробить чек? Ты знаешь, что мне ничего не начислено за вчерашнего мудака? Знаешь, я на такое не подписывалась, и под двумя сотнями штрафов - тоже! И того что какие-то арабы, которым плохо дают твои менеджеры, будут выносить мне дверь в шесть утра , не было в контракте! Ты знаешь, что твои доблестные менеджеры заставляют девочек платить за заказ, если они сидят с какой-то тварью, которая не может рассчитаться? А новенькие! Ты в курсе, что они у тебя ходят голодные? На них невозможно смотреть! Я здесь работаю не только на себя, но и на этих жалких дурочек, которые приехали сюда с долларами в глазах и охренели от реальности, потому что кроме штрафов ни хера здесь не зарабатывают!
- Ну, ты не разгоняйся здесь, - заговорил, наконец, Артур, - все-таки я плачу за визы, перелеты и проживание, так что имею право контролировать дисциплину.
- Контролировать дисциплину - это следить за тем, чтоб они приходили вовремя, не лезли пьяными на шест и не рыгали по углам, а еще - смотреть, чтоб их не обижали клиенты, - меня было уже не остановить, - а не штрафовать за то, что не улыбаются! Хуле им улыбаться? Ты с такими развалами бери только опытных девок, которые знают, что делать и на что они идут, и снимай шкуру за косяки с них, а не сопливых кукол, которые приехали сюда блистать под софитами! Или вообще, объяви клуб борделем, чтоб ни у кого глаза не округлялись!
Пока я голосила, в офис сползлась вся администрация. Они тихонько сидели, внимательно наблюдая за нашей перепалкой. Впрочем, это была не перепалка, а яростный монолог в моем исполнении. Такое случалось нечасто. К Артуру подчиненные обращались по отчеству и на Вы, а тут я на всю громкость крыла матом его бизнес. При знакомстве я всегда обращаюсь уважительно к людям и жду того же в ответ, но этот человек вел себя слишком брутально, к тому же тыкал мне, поэтому я тоже не считала должным выкать ему. Соблюдать субординацию, по моему мнению, стоит лишь с достойными руководством, а не с узурпатором при бабках.
Выговорившись, я, наконец-то, перевела дыхание. Артур все еще молчал, глядя на меня.
- Молодец, правильные вещи говоришь, - выдал он, застав меня врасплох. - Слушай, может, твое место где-то здесь - в бухгалтерии или офисе? Говорят, у тебя хороший английский, и вижу, что мозги есть.
Вот ведь манипулятор! Внимает, молчит, ничего не комментирует, делает свои выводы...в итоге я выгляжу истеричкой, а он - благородный конем!
- Я хотела бы сделать стоп-контракт. Сколько денег? - повторила я вопрос, не обращая внимания на его слова.
- Сколько ты работаешь?
- Почти два месяца, - я отвечала, изучая какое-то пятно на стене. Мне больше не хотелось на него смотреть.
- Давай ты пару дней отдохнешь, подумаешь, а потом мы продолжим разговор. Никто насильно тебя здесь держать не станет.
- Я понимаю. И все же хочу знать сумму, - настаивала я.
- Полторы тысячи... Но это не те деньги, которые я хотел бы на тебе заработать, - сказал он, проходя мимо меня, и покинул комнату.
Я не стала задерживаться и тоже вышла из кабинета, думая, что делать дальше. Суммы за стоп часто менялись в зависимости от того, сколько девочка отработала и при каких обстоятельствах хотела покинуть клуб. Порой он устраивал торги, как на базаре, когда девочки не хотели с ним работать. Были девчонки, которые после первого дня работы приходили с деньгами, молча забирали паспорта и уезжали работать в другие места, не распыляя нервы на споры. Другие наоборот - пускали пену со рта, доказывая, что он наврал об условиях и требовали вернуть им паспорта без оплаты неустойки, тогда им предъявляли только сумму за билеты и отпускали восвояси. То, что он сделал мне скидку говорило либо о том, что он хотел казаться великим героем, либо о том, что я не была особо ценным материалом, хотя, наверное, ему было все равно, с какого материала сдирать бабки... Однако, последнее не вязалось с его предположением о том, что меня следовало переместить в администрацию. На самом деле мне это польстило, и я очень даже видела себя в роли менеджера. Девочки, даже те, с которыми я близко не общалась, казалось, уважали меня, просили советов и прислушивались к ним. Я помогала продавать приваты и уходить в эскорты, поэтому иногда народ даже думал, что я действительно из управляющего персонала. Если бы это случилось в начале контракта, я бы вцепилась в эту возможность руками и ногами, но теперь я знала, что не смогу спокойно смотреть на маленьких глупых девочек, которые здесь не жили, а выживали, и которых мне пришлось бы наказывать. Нет, это было не для меня.
И все-таки, с ситуацией надо было как-то разбираться. Даже если бы он мне просто отдал в руки паспорт, положение мое не улучшилось бы - я осталась бы без копейки на улице. До дома - восемь тысяч километров, не пешком же идти. Я решила сделать вид, что приняла его предложение подумать пару дней.