Экономисты часто утверждают, что рынки инертны и не оказывают влияния на те товары, торговлю которыми они организуют. Однако это не соответствует действительности. Рынок оставляет свою печать на всем, к чему он прикасается. В некоторых случаях рыночная стоимость вытесняет заключенную в товаре нерыночную ценность.
Конечно, мнения людей о тех или иных ценностях расходятся. Для того чтобы решить, что можно и что нельзя покупать и продавать за деньги, мы должны прежде определить основные ценности в различных областях социальной и общественной жизни. Полагаю, что это и является главной темой данной книги.
Мой предварительный ответ, который я намерен предложить читателю, основывается на следующем: придя к ситуации, когда определенные вещи могут покупаться и продаваться, мы решили, по крайней мере неявно, что было бы целесообразно рассматривать их в качестве товаров, инструментов, приносящих определенную выгоду. Однако не все может быть оценено с этих позиций[19]. Наиболее очевидным примером этого является сам человек. Рабство было ужасным явлением в нашей истории, поскольку оно позволяло рассматривать человека в качестве товара, который покупается и продается на аукционах. Такой подход не позволяет оценить человека должным образом – как личность, требующую уважения и имеющую чувство собственного достоинства, а не как инструмент, полезный в хозяйстве.
Примерно то же самое можно сказать и о других важных для нас объектах и понятиях. Так, мы, например, не допускаем торговлю детьми. Даже если покупатели будут хорошо обращаться с приобретенными ими детьми, сам факт такой продажи будет способствовать продвижению недопустимого способа определения ценности ребенка. Дети должны рассматриваться не как товар, имеющий некие потребительские качества, а как живые существа, достойные любви и заботы. Или рассмотрим гражданские права и обязанности. Если вас пригласили в качестве присяжного заседателя, вы не можете нанять кого-то себе на замену. Мы не позволяем гражданам продавать свои избирательные права, несмотря на то, что есть те, кто готов был бы их купить. Почему? Потому что считаем, что гражданские обязанности не должны рассматриваться в качестве частной собственности, которой гражданин может распорядиться по своему усмотрению, это элемент личной ответственности гражданина перед обществом. Передача кому бы то ни было гражданских обязанностей ведет к неправильной их оценке и принижению степени гражданской ответственности в целом.
Приведенные выше примеры иллюстрируют тезис: некоторые полезные для жизни вещи, превратившись в товар, становились хуже или теряли при этом свою ценность. Таким образом, чтобы решить, в каких областях рынок должен присутствовать, а от каких его следует держать на расстоянии, мы должны выработать подходы к определению ценности благ в таких областях, как здравоохранение, образование, семья, природа, искусство, гражданские обязанности и т. п. Эти вопросы должны рассматриваться не только в экономическом, но и в моральном и политическом аспектах.
Сделать это можно посредством общественной дискуссии для каждого конкретного случая, применяя как соответствующие способы оценки рассматриваемых благ, так и их нравственный смысл.
В эпоху рыночного триумфа попыток проведения подобных дискуссий не предпринималось. В результате мы, не вполне осознавая происходящее и не принимая никаких конкретных решений, постепенно дрейфовали от состояния, когда мы имели рыночную экономику, в состояние, когда мы стали рыночным обществом.
Разница заключается в следующем: рыночная экономика представляет собой инструмент – ценный и эффективный инструмент – для организации производственной деятельности. Рыночное общество – это такая организация жизнедеятельности, при которой рыночные щупальца проникают в каждый аспект нашей жизни. Общественные отношения в этом случае приобретают рыночный облик.
19
Этой мыслью я обязан прекрасному докладу Элизабет Андерсон, опубликованному в Value in Ethics and Economics (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1993).