— Да, наверное. Мне кажется, я сделаю что-то особенное.
— Что ж, делайте. Вот у вас «Морнинг пост». Вы ее читали?
— Проглядел.
— Прочитайте объявления.
— Хорошо, хотя, по-моему, там одни жулики.
Джоан встала.
— До свиданья, — сказала она, — вам надо писать, мне — думать про герцога. Простите еще раз, что я тогда смеялась.
Эш схватил ее за руку.
— Смейтесь на здоровье! Приходите почаще и смейтесь. Когда я начал делать гимнастику, полгорода каталось на мостовой. Теперь они утихли, мне скучно. Вы еще не все видели, этих упражнений — двадцать девять. Шестое — смешнее всего. Завтра с него и начну. Недурно и одиннадцатое. Смотрите, не проспите.
— Спасибо. Ну, пока.
— Пока.
Рядом с листом бумаги, на котором сверкало замечательное, завлекающее название, лежала газета. Он обещал прочитать объявления. Значит, надо читать.
Он читал и падал духом. Мистер Брайан Макнил спал и видел, как бы поделиться деньгами с неимущим, но совершеннолетним субъектом, не требуя никаких гарантий. От него не отставали Энгус Брюс, Данкан Макфэрлан, Уоллес Макинтош и Дональд Макнэб. Как и он, они чуждались людей, не достигших совершеннолетия, но человек постарше мог просто прийти к ним и взять денег.
В отличие от них молодой человек (и христианин) хотел получить тысячу фунтов, чтобы завершить свое образование, объездив европейские страны.
Эш отбросил газету; так он и знал. Романтика умерла, приключений ждать неоткуда. И он начал писать «Волшебную палочку смерти».
Глава II
1
На Пиккадилли, в гостинице «Гвельф», высокородный Фредерик Трипвуд сидел, подтянув колени к подбородку, и печально глядел в пространство. У него было очень мало разума, но какой был, тот страдал.
Так оно в жизни и бывает. Проснешься буквально как огурчик; повернувшись к окну, возблагодаришь небеса за хорошую погоду; задумаешься о том, где бы получше закусить с друзьями по спортивному клубу, — и вспомнишь.
— А, черт! — сказал высокородный Фредди и чуть погодя прибавил: — Как было хорошо!
Несколько минут, не вставая с постели, он страдал и думал. Потом подтянул к себе телефон и набрал номер.
— Алло!
— Алло! — отозвался звучный голос на том конце провода.
— Дикки?
— А кто это?
— Я, Фредди. Дикки, старик, надо повидаться. Вы в двенадцать не уйдете?
— Нет. А в чем дело?
— Не телефонный разговор.
— Ладно. Кстати, поздравляю.
— Спасибо, старик. Большое спасибо, только вы не уходите. Пип-пип!
Он быстро положил трубку и вскочил, поскольку услышал, что скрипит ручка двери. Когда дверь открылась, он совершенно ничем не отличался от молодого человека, который бодро и споро начинает свой день.
В комнату вошел человек немолодой, довольно лысый, зато с тонкими чертами лица и рассеянным кротким взором.
— Ты только встаешь, Фредерик? — спросил он.
— Привет, папаша. Пип-пип. Я мигом.
— Надо было встать часа два назад. Очень хорошая погода.
— Сейчас, сейчас. Помоюсь, оденусь.
И он юркнул в ванную, тогда как отец его сел в кресло, сцепил кончики пальцев и горестно замер.
Как многие отцы его положения и ранга, граф Эмсворт не мог решить ту единственную проблему, которая (кроме разве что Ллойд-Джорджа[4]) отягчает жизнь нашей знати: Что Делать с Младшим Сыном? Ничего не попишешь, младший сын — ненужная роскошь, пустая обуза. Можно сказать британскому пэру, что ему все же лучше, чем треске, у которой в любую минуту обнаружится миллион потомков; сказать это можно — но зачем? Он не успокоится. Младший сын ему только мешает.
Высокородный Фредерик мешал с особым успехом. Граф Эмсворт по сути своей не мог ни на кого сердиться, но Фредди подошел к черте намного ближе, чем кто бы то ни было, упорно и разнообразно терзая добродушного пэра. Отдельные действия не могли вывести графа из терпения, и все же с поступления в Итон младший сын держал его в вечной тревоге.
Из Итона Фредди выгнали за то, что он, наклеив усы, шумел ночью на улице, а вот из Оксфорда — по другой причине: он поливал декана чернилами со второго этажа. Два года ушло на дорогого репетитора, причем за то же самое время младший сын набрал рекордное количество долгов и подозрительных друзей (и то и другое — скачки).
Все это доведет кротчайшего из графов; и лорд Эмсворт топнул ногой. Поднакачав сил, он в первый и в последний раз проявил решительность — перестал давать сыну деньги, увез в свой замок и держал там так крепко, что Фредди не видел столицы до вчерашнего дня, едва ли не целый год.