Глядя, как она поспешила встать, я опять не смог сдержать вырвавшийся смех.
– Здорово ты меня отделала, – сказал я, вставая на ноги.
На этот раз она не побежала, глядя на меня с высоко поднятым подбородком, как будто она была воином-победителем. Я сделал шаг к ней, чувствуя, как мой нос смещается в сторону, заживая. Эстрелла в ужасе уставилась на него, когда я сделал еще один шаг.
– Хочешь узнать, где я чувствую боль, мин астерен?
– Да пошел ты в жопу, – прорычала она, делая шаг назад.
Ожившие трупы сомкнулись у нее за спиной, образовав непроницаемую стену. Отступать ей было некуда.
– Я бы с удовольствием, а можно? – спросил я, изогнув бровь и шагая к ней.
Я не останавливался, пока ее грудь не прижалась к черному металлу и кожаным доспехам у меня на животе, заставляя меня жаждать, чтобы между нами не было никаких преград, даже одежды. Я чувствовал ее тело. Чувствовал ее кожу магией своих чар и все время желал, чтобы я мог прижаться к ней голым телом.
Рот у нее дернулся в попытке что-то ответить, высказать язвительное замечание, но, как только она придумала, что сказать, у нее с лица слетело все притворство. Она опустила глаза, избегая моего взгляда, и задала вопрос, который сжигал ее внутри:
– Почему?
Она даже не прошептала, а выдохнула его. Так тихо и так беззвучно, что этого не заметили бы ни мертвые, ни меченые, наблюдавшие за нами издалека. Это было просто движение губ.
Я смотрел, как меняется выражение ее лица. Видел, что сердце ее разбито. Наблюдал, как уходит ярость, исказившая ее черты. Глаза наполнились слезами, но Эстрелла не позволила им пролиться. Шмыгнув носом, она вдохнула их в себя, слегка покачав головой, будто отталкивая эту уязвимую часть себя подальше вглубь.
Если я хотел, чтобы моя половина любила меня как раньше, мне пора было двигаться дальше.
– Мы знали о Сопротивлении еще до того, как была создана Завеса. Поэтому Маб отправила меня сюда, чтобы я проник к ним и узнал, не прячут ли там ведьмы ее дочь. Я не смог бы этого сделать, если бы признался, что я – твоя половина. Поэтому я просто дал тебе возможность влюбиться в меня до того, как ты узнаешь правду, – сказал я, протягивая руку, чтобы коснуться ее щеки.
Она подняла руку и дрожащими пальцами коснулась носа, который точно сломала. Там, где Эстрелла меня ударила, уже наросла новая кожа, свежая, упругая, будто она никогда не причиняла мне вреда. Потрясенно уставившись на нее, Эстрелла не верила, что мое тело зажило так быстро, ликвидировав все доказательства ее нападения. А затем опустила руку. Я видел, что руки у нее все еще дрожат.
– Ты лгал мне, – сказала она, закусив уголок губы зубами.
Грудь у нее вздымалась в попытке справиться с нарастающими эмоциями. На волне угасающей ярости, разочарования и опустошения из-за того, что она не сумела убежать от меня, ничто не могло отвлечь ее от ощущения, что я ее предал. И это предательство пылало между нами, превращая нашу любовь в пепел.
– Ни разу я не солгал тебе, мин астерен. Да я бы и не смог, даже если бы захотел. Никогда я тебе не говорил, что я не твоя половина, – сказал я, прижавшись лбом к ее лбу и глядя на нее сверху вниз. – Ты увидела то, что хотела увидеть. А я… я просто не стал тебя поправлять. Все, что тебе нужно было сделать, – просто спросить.
2
– Фейри не умеют лгать, – прошептала я про себя, вспоминая легенды, которые читала в книгах во время нашего короткого пребывания в туннелях Сопротивления.
Я допускала, что большинство из них были высокопарными версиями правды: таково человеческое восприятие живых существ, которые всегда были больше, чем сама жизнь.
– Все истории, которые я рассказывал тебе о своей жизни, были правдой. Все, что ты узнала обо мне и моей жизни, было правдой. Я никогда не лгал тебе, – сказал он, стиснув зубы, тщательно обдумывая слова.
– Ты рассказал мне кучу полуправды о фейри, заменив ею реальность. То, что ты не лгал, еще не означает, что ты был честен.
Я провела языком по зубам, борясь с приступом тошноты, волной поднимавшейся у меня в животе. Он смотрел на меня, как будто ничего не изменилось, как будто он все еще был человеком, в которого я влюбилась, потеряв голову. Но… из-за него я потеряла не только голову – я потеряла все.