Гендон перестал зажигать канделябры и замер в дальнем конце библиотеки, сжимая свечу.
– Леди Прескотт ошибается.
– Не надо… – Себастьян резко вдохнул, вздрогнув всей грудью. – Не лгите мне больше.
– Это не ложь. Мы отплыли в начале февраля. Пятого числа.
– Откуда?
– Из Портсмута.
– Как называлось судно?
– «Альбатрос», – без запинки ответил граф.
Себастьян ощутил прилив надежды, борющейся с шепотком сомнения.
– Почему я должен вам верить? – спросил он прерывающимся голосом.
– А во что ты хочешь верить? Что я сознательно растил неродного ребенка? – Гендон в сердцах махнул рукой, словно отметая в сторону чье-то нежелательное присутствие. – Не говори глупостей.
– Вы оказались бы далеко не первым пэром, поступившим подобным образом. Вспомните семейство Харли, – жена графа Оксфорда прославилась столь многочисленными любовными похождениями, что плоды этих связей сообща именовались «Коллекцией Харли»[47].
– Отцовство наследника Харли никто и никогда не подвергал сомнению, – возразил граф.
– Верно. Только вы не могли предвидеть, что ждет впереди, когда признали меня своим третьим сыном.
Взгляды мужчин скрестились среди воцарившегося тягостного молчания. Алистер Сен-Сир отвел глаза первым.
– Ты никогда не был особо похож на меня, – хрипло сказал он. – Ни характером, ни склонностями. Не стану отрицать, из-за этого наши отношения подчас оказывались непростыми. Но я никогда ни на миг не сомневался, что ты мой сын.
У Себастьяна внезапно так сдавило в груди, что невозможно стало заговорить.
– Мы отплыли в начале февраля и вернулись в середине июля, – продолжал Гендон. – Если ты знаешь, когда родился сын леди Прескотт, то понимаешь, что у нее есть свои причины напускать туману на даты отъезда и возвращения покойного супруга.
Девлин по-прежнему молчал.
– Ради Бога, Себастьян, подумай здраво! – снова резко и сердито взмахнув рукой, граф шагнул вперед. – Джарвис был членом миссии. Неужели ты всерьез считаешь, что, если бы барон располагал доказательствами, что мой сын и наследник не является на самом деле плодом чресл моих, он не использовал бы давным-давно эти сведения против меня?
– Возможно, у него имеются собственные основания хранить эту поездку под покровом тайны.
– Например?
– Не знаю, – покачал головой Себастьян.
– Мы отплыли в начале февраля, – отвердело лицо Гендона.
Виконт со стуком отставил в сторону пустой стакан.
– Если вы мне не отец, тогда и Кэт мне не сестра.
В глубине ярко-голубых глаз графа что-то шевельнулось.
– Так вот из-за чего все это? Господи Боже… Неужели ты любишь ее так сильно, что даже хотел бы оказаться не моим сыном? Только чтобы обладать ею?
– Да.
Опять залегло долгое молчание. Когда граф снова заговорил, его голос звучал спокойно, почти ласково:
– Мне жаль, Себастьян. Но ты – мой ребенок. Как и Кэт.
– Вы и раньше лгали мне. Почему сейчас я должен вам верить? – Девлин направился к двери.
– Об этом я не лгу.
Виконт не остановился.
– Слышишь, Себастьян? – окликнул вслед отец. – Об этом я не лгу.
* * * * *
Вернувшись на Брук-стрит, Девлин обнаружил ожидавшую его записку от Пола Гибсона.
«Закончил с твоим преподобным, – сообщал хирург. – Днем я на приеме в больнице Святого Варфоломея, но после четырех вернусь к себе».
Из-за всех сегодняшних открытий намеченное доктором вскрытие тела священника совершенно вылетело у Себастьяна из головы. Виконт бросил взгляд на часы.
Было почти восемь вечера.
Явившись в древний домишко хирурга возле Тауэра, он нашел друга в столовой, в одиночестве поглощающего ветчину и тушеную капусту. У локтя хирурга стоял медный подсвечник, весь в потеках воска, другой конец стола был погребен под грудами книг и стеклянных банок с жутковатого вида содержимым.
– Я и не знал, что ты так по-великосветски поздно ужинаешь, – заметил Девлин, подтягивая поближе один из свободных стульев.
– В пивоварне рядом с больницей произошел несчастный случай, – пояснил ирландец, подцепляя вилкой изрядный кусок мяса. Ни смерть, ни то, что после нее оставалось, похоже, не могло умалить докторского аппетита. Гибсон кивнул на блюдо, где лежал початый окорок. – Будешь?
– Нет, спасибо, – подавил содрогание Себастьян. – Так, говоришь, с Эрншоу ты закончил?
– Да, сегодня утром, – хирург запихнул в рот последний ломоть ветчины и встал из-за стола. – Идем, покажу.
Зажегши в кухне фонарь, Гибсон прошел первым через запущенный, промокший садик и распахнул дверь в небольшую каменную постройку. Бледное, аккуратно выпотрошенное тело священника покоилось на центральном столе. Небольшой след от колотой раны казался засохшей багровой слезинкой на мертвенно-белой коже.
47
Эдвард Харли, 5-ый граф Оксфорд (1773 -1849), английский аристократ. В 1794 году женился на Джейн Элизабет Скотт. У супругов было, по крайней мере, семеро детей. Из-за частых любовных похождений леди Джейн (одно время она даже была любовницей Байрона), в обществе высказывались сомнения по поводу отцовства большинства графских отпрысков, которых злорадно именовали «Коллекцией Харли». Почему именно так? Дело в том, что знаменитый предок несчастного рогоносца, Роберт Харли, 1-й граф Оксфорд (1661- 1724) и его сын были неутомимыми собирателями рукописей и книг. Собранная ими уникальная коллекция стала национальным достоянием и ядром Британской библиотеки.