Позже, скинув сандалии и расположившись на траве под деревьями, она подняла руку и сорвала апельсин с низко висящей ветки. Каитаро удобно устроился рядом, пока Рина счищала яркую кожуру, а затем разломила фрукт, надавив на него большими пальцами. Спелый апельсин легко раскрылся, брызнув коротким фонтанчиком прозрачных капель. Она протянула Каитаро половину и слизнула текущий по ладони кисловатый сок.
Солнце начало постепенно сползать к горизонту. Рина откинулась назад и опустила голову на плечо Каитаро. Опираясь щекой о его ключицу, она смотрела на свет, мерцающий сквозь глянцевую листву деревьев.
На волосы Рины упала капля, затем еще и еще. Не успели они вскочить, как дождь уже барабанил вовсю. Буря подкралась внезапно, как это часто случается в горах. Растения с благодарностью потянулись навстречу падающей с неба воде. Каитаро накинул плащ на голову себе и Рине, накрыв их обоих. Рина подхватила валявшиеся в траве сандалии, и они припустили вниз по холму к оставленной на парковке машине, то и дело скользя на влажной листве.
Потоки воды бежали по стеклам автомобиля. Белый туман поднимался над холмами, сперва срезав ихдо половины, а затем и вовсе сделав невидимыми. Они сидели в тишине — ни одному из них не пришла в голову мысль включить радио, — затем Каитаро взял руку Рины и переплел свои пальцы с ее.
— Я занял третье место на конкурсе «Фукасе-Исоно». Они собираются поместить одну из моих фотографий на выставке. Ты придешь?
— Где будет выставка? — спросила Рина, поворачиваясь к нему.
— В ангарах Акихабары. Но если вдруг искусство окажется тебе не по вкусу, я всегда могу повести тебя в «Юби Соба»[13].
Она улыбнулась: вот хитрец, он ведь прекрасно знает, как она любит вкусно поесть.
— Пожалуйста, ни слова о дак-соба[14]! — с напускной строгостью произнесла Рина.
— Так ты придешь? Для меня это будет очень много значить.
Насмешливое выражение исчезло с ее лица.
— В таком случае я приду.
Ливень начал стихать, сменившись моросящим дождем, а затем и вовсе прекратился. Вечерело. Они выбрались из машины и подошли к металлическому ограждению, идущему вдоль обочины дороги. Отсюда хорошо было видно море, которое проступало сквозь клочковатый туман, ползущий по склонам холмов. Каитаро обнял Рину и помассировал ее плечи, чтобы согреть.
— Мне пора, — сказала она, но ей не хотелось уходить. — Кай, — Рина повернулась к нему. — Насчет сегодняшнего…
— Ты не обязана ничего говорить.
— Спасибо.
Он осторожно убрал прядь волос, упавшую ей на лоб, затем развязал насквозь промокший шарф, которым она подхватила волосы. Рина молча наблюдала, как он прячет его в карман. Она позволила ему забрать шарф.
— Я люблю тебя, — сказал Каитаро.
Рина застыла в его объятиях. Затем попыталась сказать что-то в ответ, но он лишь качнул головой и приложил палец к ее губам. Кожа у него на пальце была грубая и немного шершавая.
— Я люблю тебя.
СУМИКО
Прежде чем стать женой, моя мама была фотографом. Каждый год, когда мы отправлялись на море, она брала с собой камеру и снимала там пленку за пленкой. Потом дедушка отдавал их в ателье «Кодак», где делали слайды. А осенью, когда листья на деревьях становились коричневыми, мы возвращались в Токио, собирались у дедушки в Мэгуро, мама открывала бутылку кока-колы, и мы смотрели на проекторе отснятые за лето кадры.
У меня сохранилась эта коллекция слайдов. Они до сих пор лежат в подвале дедушкиного дома в Мэгуро, упакованные в узкие и длинные кожаные футляры. Иногда я спускаюсь туда и смотрю фотографии. Они великолепны. Каждый — драгоценная жемчужина, обрамленная в белую картонную рамку. Я вижу крошечные картинки: вот моя мама кусает мороженое, а вот я в мокром купальнике с красным пластмассовым ведерком копаюсь в песке у кромки воды, а вот дедушка прячется под зонтом от солнца, хотя он и так сидит в тени дерева.
У меня есть и другие воспоминания, но они не связаны с нашим домом в Симоде. Это обрывочные воспоминания, будто короткие вспышки света. Заглядывая в глубины памяти, я вижу, как береговая линия выпрямляется, узкие скалистые заливы Симоды сменяются открытой бухтой, и слышу, как мои босые пятки шлепают по бетону. Я бегу и бегу. Образы расплываются и ускользают. Я вижу покачивающуюся на волнах яхту с туго натянутыми парусами. Чувствую, как чьи-то сильные руки подхватывают меня и поднимают в воздух. Отворачиваюсь от яркого солнца, отражающегося в объективе фотокамеры. Мужская рука протягивает мне рожок с мороженым из адзуки. У мужчины длинные изящные пальцы. Эта рука не принадлежит моему отцу.
13
Ресторан, где подают традиционное японское блюдо «соба» — коричневую лапшу из гречневой муки.