Листая страницы изданного на дорогой глянцевой бумаге альбома, Каитаро вдруг понял, что легко может представить Фукасэ после крушения его брака: пропахший табаком, усталый, лысеющий человек сидит в вагоне поезда, идущего на Хоккайдо; человек возвращается в те места, где родился и вырос, с собой у него нет ничего, кроме сумки со сменой белья, фотокамеры и фляжки с виски. Каитаро замер над открытым альбомом, затем коснулся волос у себя на затылке, не смущаясь невольно возникшим сравнением.
Фотографии были необычны. На каждом снимке вороны либо надвигались издалека массивной стаей, либо представали в виде черных силуэтов на фоне серого зимнего неба. Крупные планы сделаны монохромными, в духе импрессионизма, резкость доведена до предела — огромные распластанные крылья расползаются по бумаге, словно пятна крови. Фотографии погружали зрителя в ощущение тоскливого одиночества, и от них невозможно было оторваться. И все же в ту ночь, глядя на черных птиц, Каитаро думал, смог бы и он тоже сделать серию фотографий с воронами, сумел бы найти в них еще что-то: утешение, красоту и, возможно даже, мотив искупления. Глаза птиц, окружавших Каитаро, поблескивали, словно огни самолета, летящего в ночном небе, хищные клювы сверкали, а перья переливались в лунном свете. Они то были видны отчетливо, то вдруг растворялись в темноте. Для разных людей вороны символизировали разные вещи. Сейчас все они были собраны вместе в ночной тиши.
Сато смешивал джин с тоником, когда в квартиру вошел Каитаро. Сосредоточенно опуская кубики льда в тяжелый хрустальный стакан, хозяин даже не обернулся на звук открывшейся двери. Каитаро окинул взглядом прихожую, ища признаки присутствия Рины в квартире. Он обратил внимание на большую океанскую раковину на комоде, в которой лежал только один комплект ключей. Убедившись, что Рины нет, он сделал глубокий вдох и, не снимая уличной обуви, прошел в гостиную. Подошвы его ботинок поскрипывали на мраморном полу. Каитаро пересек комнату и приблизился к Сато:
— Какого черта ты велел мне прийти?
Тот с улыбкой указал ему на кресло:
— Рад видеть тебя, Каитаро, присаживайся.
— Что, если Рина застанет меня здесь?
Сато многозначительно посмотрел на ботинки гостя, затем на разгоряченное лицо и взлохмаченные волосы — как будто Каитаро бежал всю дорогу — и расплылся в улыбке.
— Выпьешь?
— Нет, спасибо.
— Ну, как тебе? — Сато широким жестом обвел просторную гостиную с высокими окнами, бежевыми обоями, кремовыми ковриками, раскиданными на белых плитах пола, и изящной мебелью из светлого дерева. Каитаро проследил за жестом хозяина дома, но прежде всего взгляд отмечал вещи, принадлежавшие Рине: вот букет искусственных цветов — связанные крючком шелковые камелии в вазе на буфете, — рядом пенал с набором кистей для каллиграфии, на крышке пенала собралась пыль, видно, его давно не открывали, а вот деревянная фигурка Будды, которую она купила в Наре[67]и однажды подробно описала Каитаро.
Теперь, увидев дом Рины своими глазами, он вдруг понял, что квартира на удивление пуста. На книжной полке стояли несколько фотографий Сумико и один-единственный семейный снимок: все трое были запечатлены на горнолыжном курорте. Судя по возрасту девочки, фотографию сделали несколько лет назад. Других, более свежих, Каитаро не заметил.
— Очень мило, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Потом посмотрел на свои часы и лишь затем перевел вопросительный взгляд на Сато.
— Нравится? — спросил тот.
Каитаро рассеянно пожал плечами и уселся на диван. Но едва он устроился на подушках, как уловил знакомый запах имбиря и кедрового дерева — ароматической смеси, которой пользовалась Рина. Рина!
— Послушай, для меня это просто работа. И мне без разницы, что ты хочешь заполучить — эту квартиру или ее счета в банке.
— Думаешь, дело в деньгах?
Каитаро вздохнул и снова пожал плечами. Ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не смотреть на часы. Скоро Рина заберет Сумико из школы, на дорогу ей понадобится двадцать минут. Он должен убраться отсюда, прежде чем Рина вернется домой.
— Сато, — дипломатично начал Каитаро, — ты ведь пригласил меня не для того, чтобы показать квартиру. Так что ты задумал? Хочешь раскрыть мою игру перед Риной? — На последней фразе он не сдержался и повысил голос.
— Ты плохо делаешь свою работу.
— Я сделаю свою работу, — с нажимом произнес Каитаро и подался вперед. — Даже если тебя что-то не устраивает, дело зашло уже слишком далеко, чтобы подключать другого агента.