— Разве? — Сато отхлебнул из стакана и приблизился к дивану, на котором сидел Накамура. — Я говорил с Такедой. Он утверждает, что у него имеется отличный агент, с прекрасным послужным списком.
Каитаро сглотнул и поднял глаза на нависшего над ним Сато. Под напускным спокойствием мужа Рины скрывалась ярость, которую Накамура заметил слишком поздно. Он попытался расслабиться и глубже откинулся на подушки, но напряжение не отпускало, а во рту появился металлический вкус страха.
— Конечно, можешь поступать так, как считаешь нужным, но привлечение на данном этапе нового человека внесет сумятицу.
— А, незаменимый! — фыркнул Сато, — Да, твой шеф говорил, что вы с этим парнем, Хару, всегда были конкурентами.
Каитаро оторвался от спинки дивана, снова уловив слабый запах имбиря и кедра, и поднялся на ноги.
— Мне просто нужно немного больше времени.
— Ты уже говорил это.
— Послушай, я сделаю все, как нужно.
— Накамура, тебя ведь нанимали, чтобы сэкономить мне время. — Сато отхлебнул из стакана. — Время. И деньги. И помочь избежать долгой и болезненной процедуры развода. — Он сделал еще глоток и уставился на Каитаро. — Не будет никакого второго агента.
Каитаро выдохнул:
— Благодарю, господин Сато.
— Я решил сохранить наш брак.
— Что?
— Я не буду разводиться. Ты уволен. Я разорвал контракт с твоим агентством. Спроси шефа, он подтвердит.
Сато замолчал, наслаждаясь моментом торжества, власти и растерянностью Каитаро.
— А теперь убирайся отсюда, пока моя жена не обнаружила тебя в нашей квартире.
Когда Рина была маленькой, она любила жар запруженных машинами улиц и ровный шум транспорта за окном. Вечером, в спускающихся на город сумерках, ей нравилось сидеть в своей спальне на подоконнике, слушать джаз, отбивая ритм босой пяткой, и смотреть на луну, которая поднималась все выше и выше над крышами домов.
Должно быть, это ее юность окрашивала мир в яркие цвета и наполняла его запахом и звуками. Теперь джаз уже не радовал ее, как раньше, музыка казалась скучной и однообразной. А за окном Рина больше не слышала ни шороха шин по асфальту, ни шагов пешеходов. На двадцать восьмом этаже небоскреба, в неприступной башне из мерцающего стекла и бетона мир был погружен в тишину.
В детстве Еси часто рассказывал Рине о различных переменах, которые происходили в Токио. Многие из них — при его жизни. Она помнила рассказы отца о войне, о времени, полном тревог и лишений, когда даже его кота отобрали, чтобы сделать из шкуры несчастного животного солдатские варежки. Рина думала о новых скоростных трассах и подземных переходах, появившихся уже на ее памяти, и о свободе и ощущении полноты жизни, которые были у нее во время учебы в Тодае, и о благополучии, воцарившемся в Токио накануне ее замужества. Рина задавалась вопросом, что ее отец думает о мире, который столь неудержимо манил Сато: о мире разноцветных коктейлей и блеска сусального золота. Ёси прекрасно знал ему цену, в этом Рина не сомневалась, но также она понимала — отец ждет, что дочь воспользуется всеми преимуществами этого мира. Вырастив ее в эпоху процветания и достатка, он полагал, что Рина ухватится за то и другое обеими руками.
Когда же его ожидания не оправдались, Ёси устроил брак дочери и вложил немало средств в успех предприятия. Рина понимала, что если она оставит Сато и жизнь, которую они выстроили, то предаст всю свою семью.
Фужер с шампанским, который она держала в руке, нагрелся, она отставила его в сторону и взглянула на стоявшую рядом Сумико. Девочка переминалась с ноги на ногу и нервно перебирала кружевную оборку на новой юбке. Это была первая «взрослая» вечеринка Сумико — новая для нее жизнь, в которую она так стремилась попасть. На вечеринке присутствовало несколько детей, но все они были старше дочери Рины, скорее подростки, чьи родители сочли возможным взять своих отпрысков с собой. Однако Суми, несмотря на возраст, умела держать себя с достоинством — благоприятное впечатление, которое воспитанный ребенок производит на гостей, должно было стать еще одной золотой монеткой в копилке Сато.
Он организовал прием для своих коллег. Их жены улыбались, слушая его болтовню, энергично хрустели тостами с фуа-гра и дружно хохотали, когда Сато добирался до кульминации шутки. Рине, стоявшей чуть поодаль, было ясно — никто и не ждет, что они с Сумико примут участие в общем веселье, а очарование, излучаемое ее мужем, предназначено вовсе не для жены и дочери.
Подошедший официант предложил Суми стакан лимонада, но девочка отказалась, качнув своей темной головкой. А вдруг она случайно капнет на новое платье или запачкает руки? Придется идти отчищать пятно и мыть липкие пальцы, и тогда она может пропустить момент, которого дожидалась с самого начала вечера, — когда отец обратит на нее внимание.