По его скулам заходили желваки.
– Я этого… не вынесу.
– Тогда уезжай, и поскорее. – Она опустила шторку, отделявшую их от водителя. – Поезжай прямо в аэропорт, Джек.
– Будет сделано. – Хаммонд включил левый поворот.
Она подняла шторку и задумалась. Ее багаж, наверное, уже на борту, паспорт в сумочке. А Кензи? Черт, поскольку он англичанин, то не носит паспорт с собой.
Он может обойтись без одежды, но не без паспорта. Рейни набрала номер Джоша и терпеливо ждала, прислушиваясь к длинным гудкам. Она уже хотела положить трубку, когда Джош наконец отозвался. Несмотря на полдень, голос у него был полусонный. Вчера он поздно покинул вечеринку и определенно хорошо повеселился.
– Джош, это Рейни, – кратко сказала она. – Дьявольская затея этого газетчика провалилась, все это полная чушь. Но Кензи решил улететь со мной в Штаты, чтобы не раздувать пожар. Он не заедет в отель, поскольку журналисты могут караулить его там. Поэтому как можно скорее собери его вещи и привези в аэропорт. Если это займет много времени, привези только паспорт.
Мгновенно проснувшись, Джош ответил:
– Я все сделаю, но вот только костюмы? Они страшно помнутся. Сейчас вызову машину и через двадцать минут буду в пути. Ехать в городской аэропорт?
– Да, туда, куда вы с Кензи прилетели. И спасибо тебе, Джош.
Закончив разговор, Рейн прикрыла глаза. Ее била дрожь. Стоун взялся и за ее мать, что само по себе неприятно, но не грозило стать горячей новостью. А вот его заявление относительно прошлого Кензи опасно и вызывает нездоровый интерес. Такого рода сексуальные скандалы – излюбленная тема желтой прессы. Что может быть лучше, чем обвинить в грязных пороках знаменитого человека с безупречной репутацией?
Что нужно предпринять, чтобы задушить скандал в зародыше? Если Стоун располагает достоверными уликами, то Кензи ничто не спасет. При отсутствии у него доказательств можно замять эту историю, прежде чем ее начнут принимать всерьез.
Хотя друзья Кензи уже взялись за дело, нужно как можно скорее задействовать тяжелую артиллерию. Судя по словам Памелы Лейк, коллеги Найджела Стоуна недолюбливают его. И если он не сможет документально подтвердить свои заявления, то журналисты набросятся на него как шакалы, дабы не порочил их профессиональную репутацию.
Пора подключать отдел, отвечающий за связь с общественностью. Хотя основная задача специалистов по пиару состояла в том, чтобы заставить прессу уделять внимание их клиентам, но столь же важно отслеживать появление негативных тенденций. Сотрудница этого отдела Хлоя Барнет, работавшая с ними на съемках «Центуриона», в данный момент находилась в Лондоне. С ней нужно созвониться до вылета, она сможет использовать свои связи с местной прессой, чтобы подавить интерес к высказываниям Стоуна.
Следует также позвонить Барбаре Рифкин, их общему с Кензи агенту. Барби была специалистом высочайшего класса, среди ее клиентов множество знаменитостей, которых она защищала, как тигрица своих детенышей. Репортер, написавший статью, которая пришлась ей не по нраву, рисковал больше никогда не получить разрешение на интервью с ее клиентами.
Следует также подать сигнал тревоги Маркусу и Наоми Гордон. Они имеют огромное влияние в Голливуде, многие деятели которого были обязаны Маркусу своим успехом, и, видит Бог, бросят все силы на помощь Кензи.
Рейн взглянула на часы. В Калифорнии сейчас полночь, придется отложить разговор с Барбарой и Маркусом на более подходящее время. Она сразу представила, что скажет Барби: «Чудовищные обвинения со стороны журналиста, известного своей злобностью. Все это полная чепуха, выброси это из головы».
Но если Найджел Стоун сможет привести убедительные доказательства, она останется в дураках. И будет уже поздно…
Телефон зазвонил у нее в руке, Рейн вздрогнула от неожиданности.
– Да?
– Рейни, это Памела Лейк. Кензи с тобой?
– Откуда у тебя номер моего телефона? – изумилась Рейн.
– Ты сама мне его дала.
– Ах да. – Помня, что не должна выказывать озабоченности, она продолжила: – У меня от волнения все из головы вылетело. Кензи здесь. Ты готовишь материал о панихиде по Чарлзу Уинфилду?
– Да, но пока я брала интервью у человека, который руководил последним спектаклем Уинфилда, там, оказывается, произошел грандиозный скандал. – Голос Памелы звучал сочувственно. – Я слышала, будто бы Кензи не ответил на обвинения Найджела Стоуна. Может быть, он сделает заявление сейчас?
Кензи был не в состоянии ни с кем разговаривать.
– Конечно, не ответил – он был охвачен горем утраты старого друга, а журналисты устроили настоящую засаду. Подожди, я узнаю, захочет ли он поговорить с тобой.
Прикрыв рукой трубку, но так, чтобы ее собеседница могла разобрать слова, Рейн, насколько возможно, понизила голос и пробормотала несколько ругательств. Потом обычным тоном громко произнесла:
– Если это все, что ты хотел сказать, Кензи, то лучше было не начинать. – Обращаясь к Памеле, она оживленно прощебетала: – Его комментарии по поводу заявления Стоуна приличная газета не напечатает.
– Настолько непристойные? – хмыкнула Памела.
Рейни заговорщицки прошептала:
– Обычно Кензи внимания не обращает на дикие вымыслы, с него как с гуся вода. Но на этот раз он дошел до белого каления. Ты знаешь, какой он терпеливый. Он понимает, что репортеры тоже хотят есть, и никогда не отказывает фотографам и дает интервью. Истории, которые он сочиняет о своем прошлом, только поднимают тиражи газет. Он просто защищает свое право на личную жизнь. Он ведь это заслужил, как ты думаешь?
– Да, хотя далеко не все журналисты согласятся со мной. – Памела умолкла, видимо, делая пометки в блокноте. – Можно сказать, что он отрицает вымысел Найджела Стоуна?
– Если перевести его высказывания на приличный язык, то он хотел сказать, что не удостоит ответом этого искателя грязных сенсаций. – Рейн снова понизила голос. – По моему личному мнению – это не для печати, – Найджела Стоуна вдохновили на безумную выходку некоторые сюжетные линии «Центуриона». Любой журналист, который даст себе труд прочитать роман Шербурна, поймет, какие тогда царили нравы. Но вряд ли кто-то из них отважится на такой поступок – в те времена писали длинно и тяжеловесно.
– Кензи поступил мудро, не поддавшись на провокацию, – согласилась Памела. – Ты не слышала, какие именно доказательства собирается представить Найджел?
– Он на что-нибудь намекал? – заволновалась Рейн.
– Он утверждает, что Кензи родился в Лондоне, его настоящее имя Джеймс Маккензи, и готов представить свидетельство о рождении.
– Не сомневаюсь, если бы Стоун захотел, то раздобыл бы доказательства, что Кензи по рождению – принц Уэльский, но это не сделало бы его претендентом на английский престол, – сухо заметила Рейни. – В Британии ежегодно рождается множество мальчиков. Свидетельство о рождении ничего не значит.
– Я тоже так думаю. – Памела сменила тон. – Ты действительно дочь Клементины?
– О Господи! Да, да, да… Как я уже сказала Найджелу Стоуну, это ни для кого не секрет. Просто я не желаю наживаться ни на ее славе, ни на ее трагедии.
Не хотела она и той боли, которую всегда вызывали разговоры о матери.
– Я выросла на ее песнях, – вздохнула Памела. – «Сердце над холмами» – эта песня помогла мне пережить не одну сердечную драму и спасала в дни одиночества. Она умела передать и боль любви, и надежду на будущее. Когда она умерла, я несколько дней проплакала. Она была великой рок-певицей.
– Согласна, но я не могу судить об этом беспристрастно.
Памела снова вернулась к профессиональным обязанностям.
– Скажи, между тобой и Кензи не произошло примирения? Сегодня утром вы казались дружной парой.
Рейн колебалась. Она уже переманила журналистку на свою сторону и не хотела лгать этой милой и весьма полезной женщине.
– Честно говоря, я сама не понимаю, что происходит, Памела. Если появится какая-нибудь сногсшибательная новость на эту тему, я сообщу ее, тебе первой. Но не обольщайся.