Как Хранители.
Вот чёрт.
Помочь мне могут только они. При условии, что это не их работа.
Так, спокойно. Для чего им могло понадобиться сбивать Соню?
Да ни для чего! Даже если предположить, что им нужен я и они как-то хотят на меня воздействовать – глупо СНАЧАЛА сбивать Соню, а уж потом вызывать меня на разговор. Если бы они сперва пообщались со мной, а потом, в случае моего отказа, пригрозили бы расправиться с Соней…
А кстати, как бы я поступил?
Олег почувствовал, как виски начинает сжимать, взгляд заволакивает тёмной пеленой. Огромным усилием воли он взял себя в руки.
Вот тебе, Олежа, и ответ на вопрос. Ты бы порвал их начетверо прямо там, не сходя с места.
Угу, а сейчас я рад до чёртиков…
Мысли в очередной раз расползлись, и Олег бездумно смотрел за окно – сырая низина между районами города, неопрятный полудеревенский район с котельной на заднем плане, серая школа-интернат, обнесённая забором, вид на реку с моста – хорошо видна церквушка вдали… Нет, никаких отличий. Такое ощущение, что я «у себя».
Почему этот мир так похож на мой?
Нет, вопрос неправильно поставлен. Почему образовались ДВА мира, столь похожих? Где она, та самая «развилка»? Это не мир без Великой Отечественной, и не мир без перестройки. Различия в названии города и в банкнотах – это скорее следствие, чем причина.
Автобус бодро бежал по промзоне, на поворотах Олега то вжимало в борт, то стремилось свалить с кресла. Густо дымящий завод, лозунги на цехах, памятник товарищу КИрову в сквере…
Различие, если подумать, всего одно – в этом мире есть те, кто познал свойства Проходов. У нас их нет. Таких людей немного, они законспирированы – потому и история пошла в целом так же, как «у нас». Но…
Но куда же направлена их деятельность, если она ничуть не повлияла на их мир? А она не повлияла – мой-то мир точно такой же!
Загадка.
Попереваливавшись на искуственных колдобинах, автобус свернул на Авиаторов и поехал к больнице. Олег, еле дождавшись, выскочил на остановке и рванул через сквер, улучив момент, проскочил в мир Софьи – действительно, как легко, почти на уровне рефлексов…
В холле он обнаружил Сониного отца и почти не удивился, присел рядом. Казалось, мужчина сидит в той же самой позе всё это время – он был в той же одежде, щетины на толстых щеках откровенно прибавилось.
– Здравствуйте, Николай Николаевич… Как оно… там?
Сонин отец не сразу поднял голову, несколько секунд смотрел перед собой, потом повернулся к Олегу:
– А, это ты… не помню, как тебя зовут. Там… никак.
Голос его был совершенно бесцветным, в глазах стояли слёзы. Олег хотел было спросить, где Сонина мать, почему не здесь, но слова застряли в горле.
– Я вечером не сходил за хлебом. И утром послал Сонечку, – так же, без эмоций, продолжил отец. – Зачем? Зачем этот чёртов хлеб?
Олег видел, как немолодая регистратор – не та, что в прошлый раз, – выглядывает из-за стойки, с сожалением качая головой.
– К Соне так и не пускают? – тихо спросил Олег.
Отец помотал головой и вновь уронил её на руки.
Парень встал, подошёл к стойке:
– Извините… Он давно здесь сидит?
– Почти круглосуточно, – почему-то виновато сказала женщина. – Так жаль его…
– У Сони улучшений нет?
В ответ женщина лишь покачала головой.
– Ты, что ли, тот её жених? – спросила она, помолчав.
– Да, – твёрдо сказал Олег.
– Здесь, сынок, поможет, наверное, только чудо… Доктор сказал – осталось дня два-три, не больше.
– Где она? Можно не войти, а хотя бы её увидеть?
Подошла вторая женщина, что-то вполголоса спросила, первая ответила. Олег терпеливо ждал.
– Пойдём, – мотнула головой вторая. – Бахил, конечно, нету? Держи, – она положила на стойку туго скрученный синий комок. – Халат ему дай, Зин…
Это было гораздо больше, чем Олег мог ожидать. Он торопливо натянул бахилы, накинул на плечи халат. Казалось, история развивается по спирали – давно ли он точно так же прорывался к Соне в больницу в мире Шустера? Но там всё было проще – Соня была жива и здорова. А тут…
Он шёл за женщиной по полупустым коридорам, поднялись на второй этаж, куда-то свернули, дверь, полненькая медсестра за столом, еще одна дверь, магнитный замок…
Женщина молча показала подбородком в окошечко на двери.