- Мы семья. Да, мы можем совершать ошибки. Но правильно ли будет нам
судить друг друга? Мы должны прощать друг другу и прежде всего себе.
Потому что прощение, есть благодетель.
К вечеру я так оголодала, что все их лже проповеди действовали на меня даже
успокаивающе, еще бы вместе с ними мне налили самого вкуснейшего борща.
Мы недели две так вкусно не ели. Я уплетала за обе щеки. Мясо еще никогда не
было настолько вкусным. Мой язык просто наслаждался смаковать каждый
кусочек.
- Она была бы нежней, если бы мы немного в рассоле ее подержали.
Вдруг произнес Коти. Я перестала жевать. Ужасающая правда стала доходить
до меня волнами. Первая волна – кто она? Вторая волна – убитая девушка?
Третья волна…
Наряду с третьей волной меня вырвало. Коти хохотал, мама суетливо кинулась
за тряпкой. Виктор смущенно почесывал затылок.
- А ты думала, мы в сказку переместились, пока в своей истерике там утопала в
лесу? Твой ор за километр был слышен, психичка недоделанная.
Голос Коти я уже слышала будто издалека. Я почувствовала, что сейчас
потеряю сознание и, схватившись за штанину Виктора, прошептала.
- Не дайте ему меня убить. Во мне мало мяса…
- Вот ты дура.
Это было первое, что я услышала, когда очнулась. Рука Коти потрепала мои
волосы. Я мигом вскочила со своей лежанки.
- Где мама?
Брат тяжело вздохнул и улыбнулся.
- Ну, прости, что я поломал твою куклу. Я негодяй. Ты из-за этого злишься?
Весь абсурд ситуации я поняла только в этот момент. Он извинялся за куклу,
будто это был его самый ужасный поступок.
- Знаешь, Коти. Мне вот страшно, что однажды вы сожрете меня или наделаете
с меня пирожков. Я бы даже не удивилась.
Брат долго изучающе на меня смотрел. А потом взорвался безудержным
смехом.
- Бва-ха-ха! В тебе же мяса мало!
Я не стала поддерживать его веселья, наоборот, сложила руки на груди и
пыталась предать своему взгляду как можно больше строгости. Но он, словно
назло, стал бегать вокруг меня, совсем как в детстве и не больно шлепать по
затылку, оказываясь сзади. Через некоторое время я сдалась и улыбнулась.
Может и правда стоило прощать родных? Ведь больше мне неоткуда было
ждать поддержки. Позже, мы долго говорили с Коти, и он признался, что просто
не может преодолеть свою тягу к садизму. При этом он упомянул, что надо
мной ему издеваться никогда не хотелось. Нужно сказать, что мне стало
немного легче от его слов. Никому ведь не хочется проснуться одним утром без
глаза или с порванным ртом.
Следующий день мы все помогали маме жарить, тушить, варить и солить. Мяса
было достаточно много, чтобы съесть самим, причем за один раз. Может,
моралисты меня не поймут, но я считала, что если тело этой девушки пойдет на
доброе дело, то ее убийство не будет столь неоправданным. Пирожки из нее мы
решили продавать за весьма умеренную плату, включая в нее только свой труд,
но не продукты.
- Вы почувствовали, что мясо у нее необычайно нежное?
Заметил Виктор, смакуя сочный чебурек. С уголков его рта стекал жир. Коти
вернул ему улыбку.
- Ну, это же не ваши мертвые зачерствевшие бомжи, это молодая, живая
девушка, нужно ли продолжать?
Они решили назвать эту порцию продукции «Сочный Кролик». Если бы
спросили меня, то я бы нашла в этом львиную долю цинизма. Но меня никто и
не спрашивал.
Коти.
Природа наградила моего брата мужественным телом и красотой. Когда мы
выезжали в город, я постоянно ловила на нем взгляды незнакомых симпатичных
и не очень девушек. Вот это и стало для Коти основным подспорьем в его
поиске жертв. Да, он не собирался останавливаться, они с Виктором решили,
что марка Нежный Кролик должна процветать. Ну, то есть Коти решил, что
занятие садизмом это то, что требовала его душа, а Виктор решил просто
совместить приятное с полезным.
Второй была Вероника. На сей раз, он познакомил нас. Мама приготовила всем
чай, но я отказалась от своей порции. Мне вовсе не улыбалось чаевничать с
человеком, а вечером есть пирожки с ним. И есть в этой фразе нечто пугающее,
а именно то, что она имеет два смысла, один доступен простому обывателю, а
другой нам, психам и людоедам.
Вероника была милой девушкой, а вовсе не шлюхой, я это сразу поняла, по ее
взгляду, манере поведения. Она была скромной и знающей этикет. Из тех, кто
скромно опускают глаза после бестактной шутки или щипают себя под столом
за руку, когда нервничают. Если бы мы были нормальными людьми, то я бы
пожелала брату такую девушку. Но ужас был в том, что уж лучше быть