Виконт подавил желание ухватить француза и хорошенько его встряхнуть.
– Тогда скажите вот что: щедро ли вас вознаградили за предоставленные сведения?
Физиономия Колло расстроено вытянулась.
– Нет? – удивился Девлин. – Почему?
– Они заявили, что уже знали это. Несколько недель знали.
– Вы понимаете, что, по всей вероятности, за вами следят как раз агенты Наполеона? Они прикончили Эйслера, а теперь собираются убить и вас.
– Non.
– Да. Назовите мне имя.
Колло начал пятиться, мотая головой, дико вращая косящим глазом.
– Non. Вы хотите моей смерти! За кого вы меня держите?! За ду… – он запнулся, выразительное лицо потрясенно вытянулось, между тем как по узкой улочке гулко прокатился треск ружейного выстрела, и на пальто француза спереди расплылось блестящее пятно.
– Проклятье! – ругнулся Себастьян, стремительно увлекая оседающего собеседника в спасительную темноту зловонной арки. Он подхватил падающего Колло под руки, поддерживая, чтобы тот не захлебнулся собственной кровью. Но было уже поздно.
Девлин увидел, как закатились глаза раненого, услышал бульканье в горле, почувствовал, как жизнь покидает тело француза, оставляя безмолвную, пустую оболочку, которая съеживалась, казалось, прямо на глазах.
ГЛАВА 44
Несколькими часами позже, после взвинченного и малоприятного общения с местными констеблями, Себастьян вошел в гримерку Кэт Болейн в театре Ковент-Гарден. Представление только что окончилось. Виконт по-прежнему был заляпан кровью и пребывал не в лучшем расположении духа.
– Девлин! – воскликнула Кэт, вскакивая из-за туалетного столика. – Ты ранен!
Актриса еще не сняла сценический костюм – бархатное платье с богато расшитым корсажем, и Себастьян остановил ее, прежде чем она успела приблизиться.
– Осторожно, а то испортишь свой наряд. Со мной все хорошо. Это не моя кровь.
Кэт отпрянула, всматриваясь ему в лицо:
– А чья?
– Одного парижского вора по имени Жак Колло. Он входил в шайку, которая выкрала сокровища французской короны из Гард-Мёбль. Колло разузнал, что Даниэль Эйслер взялся продать бриллиант Хоупа, и попытался воспользоваться этим, чтобы выудить из торговца деньги.
– Каким образом?
– Угрожая известить наполеоновских агентов, где следует искать «Голубого француза». Эйслер допустил ошибку, посмеявшись над угрозами.
– Колло пошел к французам?
– Да.
Кэт отвернулась, перебирая разбросанные на столике гребни и шпильки, и тяжелые каштановые волосы заслонили ее лицо. С небрежностью, показавшейся Себастьяну нарочитой, актриса поинтересовалась:
– И он сообщил тебе имя человека, которому Бонапарт поручил вернуть камень?
Девлин задержал взгляд на ее полуотвернутом профиле.
– Нет. Прежде чем я успел вытянуть из него это имя, Колло был убит. Вероятно, тем же самым стрелком, который в понедельник вечером уложил юного воришку в проулке за домом Эйслера.
Себастьян подождал ответной реплики, а когда актриса промолчала, негромко спросил:
– Это ты, Кэт? Ты работаешь в этом деле на французов?
Ирландка клялась, что прекратила сотрудничество с французами более года назад. Но это было прежде. До того, как их жизни и общее будущее рухнули в трясину давних тайн и эгоистичной лжи Гендона. До того, как Кэт вышла замуж за Рассела Йейтса, а Себастьян женился на дочери лорда Джарвиса, того самого человека, который обещал вражеской шпионке страшную, мучительную смерть.
Кэт вскинула голову. Глаза распахнулись, приоткрытые губы округлились в стремительном от удивления и обиды вдохе.
– Не могу поверить, что ты задаешь мне такой вопрос.
Себастьян глянул в ее прекрасное, любимое лицо и увидел в нем боль, от которой напряглись изящные черты и затуманился взгляд.
– Прости.
Актриса мотнула головой и быстро заморгала, словно сдерживая слезы.
– Наверное, мне должно льстить, что ты по-прежнему доверяешь мне достаточно, чтобы счесть мой ответ правдивым.
– Кэт… – потянулся к ней Девлин, но она отодвинулась.
– Нет. Позволь мне договорить. Моя любовь к Ирландии неизменна. Я готова сделать все, чтобы увидеть свою родину свободной от жестоких захватчиков – все, кроме как нарушить данное тебе обещание.
Он чувствовал себя так, словно только что рассек собственную грудь и вырвал из нее сердце.
– Я не должен был сомневаться в тебе.
– Нет. – К удивлению Себастьяна, Кэт протянула руку и приложила кончики пальцев к его губам. – Гибнут люди. Я понимаю, почему ты счел себя обязанным спросить. Я скрывала от тебя правду о своих связях с французами, хотя мне не следовало умалчивать, и это всегда будет стоять между нами. Нет ничего хорошего, когда мужчина и женщина таятся друг от друга. Секреты уничтожают доверие. А без искренности и доверия любовь всего лишь… зыбкий мираж.
Девлин взял ее за руку, прижался губами к ладони, охватил ее пальцы своими.
– Моя любовь к тебе никогда не была миражом.
Они стояли лицом к лицу, соприкасаясь только руками. Себастьян чувствовал, как по телу Кэт пробегает мелкая дрожь. Он вдохнул знакомые театральные запахи грима и апельсинов, заглянул в глубокие голубые глаза, такие же, как у ее отца, и спросил:
– Ты когда-нибудь думала, что сталось бы с нами, если бы годы назад ты не послушалась Гендона? Если бы послушалась своего сердца и вышла за меня?
– Я постоянно думаю об этом.
Девлин приклонился лбом к ее лбу и глубоко втянул воздух.
– Я поступила правильно, Себастьян. Ради твоего и своего блага.
– И ты по-прежнему утверждаешь это? Несмотря на все, что с тех пор произошло?
– Да. Поженившись, мы бы уничтожили друг друга. В качестве леди Девлин я не смогла бы продолжать выступать на сцене, но и в обществе меня никогда бы не приняли. И чем бы я тогда занималась? Сидела в четырех стенах и вышивала диванные подушечки? Я стала бы несчастной и в итоге сделала бы несчастным тебя.
– Мы бы справились, – упорствовал Себастьян.
Хотя впервые услышал в глубине души шепоток сомнения.
Едва заметный, но все же…
Ночью с севера налетела новая буря. Ураганный ветер стучал ветвями вязов в саду и гнал по улице опавшие листья. Геро видела, как вспарывают небо зигзаги молний, слышала, как бьется в окно порывистый дождь. Она лежала одна в своей постели, вперив глаза в голубой шелк балдахина над головой, положив ладони на выпуклость живота, где рос ребенок от мужчины, которого она едва знала, но который теперь был ее мужем.
В самый разгар грозы Геро услышала, что Девлин вернулся домой, но как ни старалась, не уловила, чтобы он поднимался по лестнице наверх. Поэтому через какое-то время накинула пеньюар и отправилась его искать.
Виконтесса нашла мужа в столовой, перед высокими окнами, выходившими в разлохмаченный ветром сад. Он стоял спиной к двери и не повернулся, когда Геро остановилась на пороге. Себастьян уже стащил с себя мокрый сюртук и жилет, и под тонкой тканью рубашки проступала напряженная линия плеч. В сыром воздухе висел запах дождя, острый дух крови и еще какой-то неуловимый аромат. «Очищенных апельсинов», – вдруг поняла Геро, испытывая муки женщины, которая отдала сердце мужчине, давным-давно подарившему свое сердце другой.
Но сказала только:
– Надеюсь, это пахнет не твоей кровью.
Повернув голову, Себастьян посмотрел через плечо на жену.
– Не моей. Жак Колло погиб. Только он признался мне, откуда узнал о голубом бриллианте у Эйслера, как выстрел из ружья пробил ему грудь.
– Ты не разглядел, кто это сделал?
– Я был слишком занят тем, как бы самому не угодить под пулю.
Геро направилась через комнату к столику у гаснущего огня, налила бренди и подошла к мужу: