– Я не могу вам этого сказать!
– Получил ли он желаемое?
Фон Ридезель сжал губы в ровную линию и коротко кивнул:
– Да.
Девлин отодвинул свой завтрак и откинулся на спинку стула.
– Вы служили герцогской дочери и защищали ее больше десяти лет. Не представляю, чтобы вы сложа руки наблюдали, как ей угрожает какой-то подлый торгаш.
– К чему вы клоните? Воображаете, это я заявился к Эйслеру и всадил в него пулю? – Если прежде лицо собеседника было бледным, теперь оно налилось багрянцем. – Между прочим, я провел вечер минувшего воскресенья в компании одной знакомой дамы – и нет, я не намерен сообщать вам ее имя. – Фон Ридезель так резко поднялся на ноги, что опрокинул стул, испугав кота. – Доброго вам дня, сэр!
Полковник уже почти дошел до двери, когда Себастьян спросил:
– А скажите, принц знал о том, что Эйслера интересуют дела его супруги?
Задержавшись на пороге, фон Ридезель оглянулся:
– Нет. Но я скажу вам, кто знал.
– Кто?
Карие глазки брауншвейгца блеснули злобным торжеством.
– Джарвис. Лорд Джарвис был в курсе.
Получасом позже Себастьян уже стоял на пороге, собираясь нанести официальный визит своему тестю, когда получил записку от сэра Генри Лавджоя. Джада Фоя нашли на погосте церкви Святой Анны.
Мертвым.
ГЛАВА 46
Девлин отыскал сэра Генри под покрытыми копотью стенами церкви из красного кирпича. Магистрат стоял, сгорбив плечи и подняв воротник пальто от моросящего утреннего дождя.
Джад Фой по-прежнему лежал там, где его обнаружили, полуприслоненный к мшистому надгробию, словно растянулся вздремнуть. Вот только глаза были широко, невидяще открыты и голова разбита в кровавое месиво.
– Учитывая ваш интерес к его особе, я подумал, вы захотите знать, – произнес Лавджой, когда Себастьян приблизился.
– Кто его нашел?
– Церковный сторож. Утверждает, будто вчера поздно вечером услышал какой-то шум, но, когда пошел посмотреть, ничего подозрительного не увидел. И только утром заметил труп.
Девлин присел на корточки рядом с телом. В смерти бывший сержант съежился еще сильнее и казался не более чем кучкой тряпья, вбитого в грязь ночным дождем. После минутного колебания виконт протянул руку и коснулся впалой щеки мертвеца.
Ледяная.
Подняв глаза, Себастьян прищурился сквозь изморось на пару констеблей, рыскающих по заросшему погосту.
– Обнаружили что-нибудь?
– Боюсь, ничего. – Сэр Генри помолчал. – Слышал о вчерашней пальбе в Сент-Джайлз. Вы не пострадали?
Виконт покачал головой.
– Стреляли не в меня.
Лавджой кивнул на покойника:
– Вы понимаете суть происходящего?
– Совершенно не понимаю.
Магистрат нахмурился.
– Можно только гадать, что этот Фой делал на кладбище.
– Должно быть, с кем-то встречался.
– В какой-нибудь таверне встречаться сподручнее… не говоря уж о том, что теплее и суше.
– Но и больше на виду.
– Ваша правда. – Достав платок, сэр Генри со шмыганьем вытер нос.
– Вы будете отправлять труп Гибсону? – поинтересовался Себастьян.
Лавджой прищурил глаза и задумчиво нахмурился, но сказал только:
– Безусловно. Я как раз послал одного из своих парней в морг на Маунт-стрит за носилками.
Девлин начал подниматься на ноги, и в этот момент его внимание привлек наполовину скрытый под засаленным, рваным сюртуком убитого предмет. Потянувшись за ним, Себастьян выудил небольшой кожаный мешочек с тиснеными стилизованными инициалами «Д.Э.». Ему уже попадалась такая монограмма – она принадлежала Даниэлю Эйслеру.
Ослабив завязку из сыромятной кожи, виконт вытряхнул на ладонь примерно с полдюжины прозрачных камушков. Те подмигнули, удивительным образом извлекая из тоскливого, пасмурного дня свет и превращая его в сверкающие радужные блики.
– Что это? – спросил Лавджой, подаваясь вперед, чтобы рассмотреть находку.
– Бриллианты, – отозвался Себастьян. – Думаю, это бриллианты.
После того как служащие морга унесли останки Джада Фоя на Тауэр-Хилл, виконт угостил сэра Генри чашкой горячего шоколада в кофейне на Лестер-сквер.
– Так это Фой был тем грубияном, который вчера на Чаринг-Кросс досаждал леди Девлин? – обхватив ладонями исходящую паром кружку, полюбопытствовал Лавджой. Нос у него покраснел, и Себастьян заметил, что приятель продолжает пошмыгивать.
– Да.
Магистрат достал носовой платок.
– Необыкновенная женщина ее милость. Совершенно необыкновенная. Порою даже устрашающе.
– Но голову Фою она не разбивала.
– Боже правый… – вытаращил глаза поверх платка сэр Генри. – Надеюсь, вы не думаете, будто я намекал на что-либо подобное?
Себастьян с улыбкой покачал головой, затем посерьезнел:
– Я слышал, суд по делу Йейтса назначен на завтра.
– Да, на завтра. Говорят, уверенность в обвинительном приговоре настолько велика, что начальник тюрьмы уже приказал до утра понедельника возвести виселицу.
Девлин глотнул кофе, едва не ошпарив язык.
– Гибель еще двоих связанных с делом Эйслера людей может заставить власти пересмотреть свое мнение.
– Могла бы, имей мы дело с кем угодно, кроме Бертрама Ли-Джонса. – Лавджой снова поднес к носу платок. – Хотя нельзя отрицать, найденный у Фоя мешочек с бриллиантами определенно наводит на размышления.
– Не думаю, будто Фой и есть разыскиваемый нами убийца. Однако подозреваю, что ему была известна личность настоящего преступника.
– Этот человек нищенствовал. Откуда тогда у него драгоценные камни?
– Не знаю, – пожал плечами Себастьян. Но его ответ был лишь наполовину честным, поскольку Девлину приходили на ум по меньшей мере два вероятных сценария событий. Первый включал в себя неизвестного наполеоновского агента.
А второй – Мэтта Тайсона.
Следующие часа два Сен-Сир провел, опрашивая нескольких ветеранов Пиренейской войны, в том числе шарманщика на Рассел-сквер, потерявшего ногу при Бароссе, и сержанта, который жил в одной из богаделен, финансируемых Бенджамином Блумсфилдом.
К тому времени, когда Девлин добрался до квартиры Мэтта Тайсона на Сент-Джеймс-стрит, утренний дождь стих и низкие, тяжелые тучи начали рассеиваться. На перекрестке босоногий мальчишка в обрезанном мужском пиджаке, подпоясанном бечевкой, старательно сгребал истертой метлой грязь и навоз. Переходя дорогу, виконт отблагодарил подметальщика двухпенсовиком и заметил, как округлились детские глаза. Себастьяну стало стыдно при мысли, что пока Геро не занялась исследованиями для своей статьи, армия полуголодных ребятишек, зарабатывавших жалкие гроши уборкой улиц, была для него по большому счету невидимой – некоей досадной неизбежностью, существование которой признаешь, особо не задаваясь вопросами.
Девлин как раз ступил на край тротуара, когда на улицу вышел Тайсон и остановился, закрывая за собой дверь. Его наряд выглядел, как и всегда, безукоризненно: темно-желтые бриджи, военного кроя синий сюртук. Взгляды мужчин встретились, и привлекательное лицо бывшего лейтенанта отвердело.
– Надо поговорить, – обратился к нему Себастьян.
– Мне больше нечего вам сказать.
– А я склонен считать иначе. Видите ли, у меня только что состоялась интересная беседа с парочкой ветеранов Сто четырнадцатого пехотного полка.
Тайсон провел языком по безупречным верхним зубам.
– Ладно. Входите.
Квартира на втором этаже оказалась просторной и элегантно обставленной с тем же утонченным вкусом и роскошью, с которыми лейтенант наряжал собственную персону: занавеси из узорчатого бордового атласа, мебель из блестящего палисандра. Хозяин не предложил виконту сесть, а прислонился спиной к закрытой двери, скрестив руки на груди.
– Говорите, что вам надо, и убирайтесь.