– Мне кажется, – объяснил он, – Бертрам Ли-Джонс работает на Наполеона. Ему было поручено вернуть драгоценность, находившуюся в распоряжении Эйслера, – редкий голубой бриллиант, который когда-то принадлежал к сокровищам французской короны и теперь бесследно исчез. Предполагалось, что алмаз украл тот же, кто застрелил торговца. Сперва Ли-Джонс думал, что убийца Эйслера – Йейтс – в тюрьме. Но, похоже, какие-то факты убедили магистрата, что схватили не того человека. Он начал задавать вопросы, и расследование привело его к Фою. Думаю, Фой рассказал Ли-Джонсу о твоем муже, вот почему он и явился к вам сегодня.
– Ты утверждаешь, будто Рис украл какой-то бриллиант? Но он никогда бы не поступил так! Ты же его знаешь!
– Знаю. По-моему, драгоценность у Дженни Дэви. И если мне не удастся помешать Ли-Джонсу, девчонка станет его следующей жертвой.
По ощущениям Себастьяна, извозчику потребовалась целая вечность, чтобы пробиться через городскую толчею субботнего вечера в Сент-Ботольф-Олдгейт к дому Бертрама Ли-Джонса. Горничная, открывшая дверь на отрывистый стук визитера, присела в реверансе и произнесла извиняющимся тоном:
– Прошу прощения вашей милости, но мистера Ли-Джонса нет дома.
– Дело очень важное, – заявил Девлин, испытывая нарастающее ощущение безотлагательности. – Часом, не знаете, куда он отправился?
– Боюсь, нет, милорд, хозяин не сказал. С полчаса тому назад к нему зашел какой-то француз, и они все уехали в его коляске.
– Все? С ними был еще кто-то?
– Ну да, милорд, – кивнула служанка. – Француз притащил с собой девчонку. Махонькая такая росточком и вся тряслась со страха.
«Дженни, – подумал Себастьян. – Черт, черт, черт!»
А вслух поинтересовался:
– Не знаете, куда они могли направиться?
Лицо горничной наморщилось от мысленного усилия.
– Кажется, они обмолвились насчет Саутворка, но больше я ничего не могу вам сказать.
– Саутворка?!
– Да, милорд.
Но Девлин уже мчался к наемному экипажу.
ГЛАВА 58
Когда-то старинное аббатство Святого Спасителя в Бермондси, на южном берегу Темзы, входило в число самых величественных монашеских обителей Англии, которым покровительствовали короли и благоволили овдовевшие королевы, нуждавшиеся в убежище. Теперь же от него остались только приходская церковь, полуразрушенная надвратная сторожка и ряд заброшенных, наполовину снесенных жилых помещений. Их потрепанные временем каменные стены и побитая сланцевая кровля влажно поблескивали в мерцающем, туманном свете луны.
Можно было только гадать, зачем Ли-Джонс и его рябой французский напарник притащили Дженни Дэви сюда, к дому ее детства. Но когда наемный экипаж завернул за поворот старинной насыпной дороги, в давние времена ведшей к монастырю, Себастьян заметил у нынешней приходской церкви Святой Марии Магдалины коляску. Та стояла пустая, гнедой конь в упряжке мирно грыз буйную траву на обочине. Позади, на мрачном, затянутом мглою погосте между замшелых серых могил и покосившихся надгробий петлял узкий лучик света, будто из прикрытого фонаря.
– Остановите здесь, – приказал виконт.
Извозчик подчинился.
– Желаете, ваше лордство, чтобы я опять вас обождал? – с надеждой спросил он, явно предпочитая мирно подремывать на облучке, а не мотаться вечер напролет, подбирая новых седоков.
– Только держитесь с глаз подальше. – Бесшумно спрыгнув на землю, Себастьян протянул извозчику свою визитку: – Если со мной вдруг что-нибудь случится, отвезите карточку на Боу-стрит сэру Генри Лавджою и расскажите про сегодняшнюю поездку все, что сможете.
– Будет исполнено, милорд.
Оставив наемный экипаж в укрытии ряда темных, обветшалых лавок, виконт спустился по улице. В сыром и тяжелом воздухе висели острые запахи с близлежащих кожевенных заводов, клеевых цехов и пивоварен. Поравнявшись со средневековой церковной башней, Девлин остановился на тротуаре. Холодный ветер колыхал вокруг него клубами тумана.
Теперь Себастьян мог рассмотреть три окутанные дымкой фигуры, двигавшиеся между осевших могил: высокую и дородную – магистрата, маленькую, подвижную – француза; девушка, чью хрупкую руку сжимала мясистая ладонь Ли-Джонса, плелась следом. Густые, кучистые облака совершенно закрывали луну.
Сложенная из камня ограда кладбища была невысокой и полуобвалившейся; Девлин перелез через нее без труда. Пригнувшись, он осторожно проскальзывал от одного надгробия к другому, когда его остановил неожиданно звучный девичий голос.
– Туточки.
– В этот раз точно? – рявкнул Ли-Джонс, поднимая фонарь и рассматривая могилу перед ними.
– Навроде точно.
Француз издевательски фыркнул.
– Она говорила то же самое перед тем, как впустую потратила десять минут, копая у предыдущей и настаивая, будто спрятала камень именно там.
– Так впотьмах-то ни зги не видать! Вот если б нам воротиться сюда завтра днем, я бы при свете …
– Заткнись и рой, – велел магистрат.
Вытащив из-за пояса пистолет, рябой приставил дуло к виску пленницы.
– Только на сей раз убедись, что могилка та, которая надо, ma petite [35]… Больше никаких игр, ясно?
Девушка замерла. Сырой ветер развевал вокруг ее личика медовые волосы и прижимал к ногам драные юбки. В отличие от мужчин, одетых в пальто и шляпы, Дженни стояла простоволосая, в одном тоненьком платье, обхватывая себя руками, чтобы согреться. Она посмотрела на француза, словно оценивая серьезность угрозы, и, по-видимому, решила, что он не шутит, потому что дернула головой в сторону могилы, расположенной ближе к длинной стене церковного нефа:
– Спутала я, кажись. Тамочки она.
Рябой раздраженно застонал.
Дженни подвела спутников к надгробию столь древнему, что его выветренные, поросшие мхом камни трескались и разваливались, а верхушка изрядно покосилась. Присев у одной из сторон могилы, девушка начала рыть. В туманной ночи шорох осыпающегося щебня звучал неестественно громко.
Должно быть, в какой-то из дней воришка принесла алмаз сюда, в место, где играла еще ребенком, и припрятала. Себастьян заметил, как Дженни приостановила раскопки. Погрузив левую руку в россыпь щебня, она что-то сжала в ладони, а правой в это же время ухватила обломок камня размером с кулак. Виконт видел напряженность в каждой линии хрупкого тела, наблюдал, как девушка подбирается, словно готовящийся к забегу атлет.
Ли-Джонс пристроил фонарь на верхушку гробницы и теперь стоял немного в стороне, в то время как француз расположился рядом с пленницей, небрежно держа пистолет. На глазах у Себастьяна Дженни размахнулась и швырнула обломок камня в голову рябому.
– Mon Dieu!– воскликнул тот, стараясь увернуться, поскользнулся и со стоном шмякнулся наземь.
Дженни сорвалась с места и помчала через темное кладбище в сторону окутанной туманом разрушенной сторожки.
– Не стой столбом, дурень! – заорал француз напарнику, вскарабкиваясь на ноги. – Скорей за девкой! Бриллиант у нее!
Ли-Джонс неуклюжей трусцой припустил по склону.
– Да пристрели ты ее, Бога ради!
Тщательно прицелившись в бегущую фигурку, рябой уже напрягал палец на спусковом крючке, когда Себастьян наскочил на него.
Сила столкновения опрокинула злоумышленника на спину, пистолет пальнул в воздух, не причинив никому вреда, вылетел у стрелка из руки и исчез в высокой траве.
Проворно откатившись из захвата Девлина, француз принял низкую стойку, и в его ладони сверкнуло лезвие.
– Опять ты, – прошипел он.
Вскочив на ноги, Себастьян дернул с обветшалого надгробия фонарь в тот самый миг, когда агент, блеснув клинком, ринулся вперед.
Девлин с разворота огрел противника фонарем по руке. Все вокруг погрузилось во мрак, отлетевший нож звякнул о камень. Когда француз отшатнулся назад, Себастьян снова замахнулся, на этот раз целясь в голову.