– … и решимость, – продолжал барон, игнорируя реплику собеседника, – избавиться от супруги. Однако такой шаг возымеет катастрофические последствия для стабильности государства и будущего британской монархии.
– Отсюда вытекает необходимость скрывать от принца подробности истории алмаза? – уточнил Себастьян. – Если память мне не изменяет, Георг являлся душеприказчиком Брауншвейга, а это означает, что формально принцесса Каролина была обязана передать мужу все драгоценности старого герцога, находившиеся в ее распоряжении. Она же явно этого не сделала.
– Каролина, может, и глупа, но не до такой степени, – обронил Джарвис. – К счастью, она хотя бы воздержалась от публичных обвинений Принни в махинациях с имуществом ее покойного отца.
– В отличие от ее брата, нынешнего герцога.
– Именно.
– По-моему, Даниэль Эйслер выведал, каким путем камень перешел в собственность Хоупа, и использовал эти сведения, чтобы оказать давление на принцессу и получить от нее нечто желаемое. Вы, случайно, не знаете, чего он хотел?
– Нет.
Девлин пытливо всмотрелся в самодовольное орлиное лицо:
– Не верю.
Джарвис умел улыбаться с неотразимым обаянием, чем весьма действенно пользовался, чтобы очаровать и задобрить неосмотрительных и доверчивых. Вот и сейчас вельможа сверкнул коронной улыбкой, и стальные серые глаза осветились искорками неподдельного веселья.
– Стал бы я лгать вам?
– Запросто.
Смех барона сопровождал Себастьяна вниз по лестнице до самого выхода.
ГЛАВА 50
– Не знаю, смогу ли я когда-нибудь должным образом вас отблагодарить, – произнес Йейтс.
Мужчины прогуливались в Гайд-парке вдоль Серпентайна. Вечернее солнце поблескивало на рябившей под ветром водной шири, заливало щедрым золотым сиянием высокую траву и прибитые морозцем листья растущих неподалеку дубов и ореховых деревьев. Себастьян заметил, как бывший капер запрокидывает лицо к заходящему солнцу и глубоко вдыхает бодрящий свежий воздух, словно смакуя малейший вкус вновь обретенной свободы.
– На самом деле вам вовсе не за что меня благодарить, – возразил виконт. – Я не имею никакого касательства к решению властей освободить вас. Этому поспособствовал Джад Фой – хотя и невольно.
– Говорят, Даниэля Эйслера убил он.
– Не исключено.
– Но вы в это не верите? – покосился на спутника Йейтс.
– Нет, не верю.
– Тогда как вы объясняете найденный у Фоя мешочек с бриллиантами?
– Довольно просто подкинуть улики мертвецу, тем самым направив подозрение в его сторону. Покойник ведь не в состоянии защитить себя от обвинений, верно?
– Да, но… зачем? Ведь власти были убеждены, что убийца – то есть я – арестован.
– Вы не находите смерть Фоя весьма своевременной, учитывая, когда принималось решение выпустить вас?
Йейтс глянул искоса, обеспокоенно сведя брови:
– И вы намерены продолжать поиски?
Девлин остановился, провожая взглядом поднявшуюся с канала утку. В тихом вечернем воздухе захлопали крылья, над водой разнеслось кряканье.
– Мне хотелось бы думать, что все закончилось, – через некоторое время сказал он. – Но я так не думаю.
Бывший капер остановился рядом, наблюдая, как и виконт, за неуклюжим полетом утки.
– Кэт не доверяет Джарвису.
Себастьян покачал головой и протяжно выдохнул:
– Я тоже.
Девлин шел по Брук-стрит, когда заметил высокого темноволосого мужчину, шагавшего в его сторону размашистой поступью солдата, за плечами которого многие, многие мили.
Держа руку в кармане пальто, Себастьян остановился, позволил Джейми Ноксу подойти ближе и спокойно поинтересовался:
– Меня разыскиваете?
Нокс встал как вкопанный. Желтые глаза сузились до тонких щелочек, челюсть напряглась.
– Джад Фой мертв.
– Я знаю.
– Ваших рук дело?
– Нет.
Владелец «Черного дьявола» пожевал щеку.
– Думаю, он убит, потому что я разболтал вам, где его найти.
– Я так не считаю. Но я могу ошибаться.
Нокс кивнул.
– Помните, вы когда-то грозились, что если вдруг выяснится, будто это я застрелил того французского лейтенанта, то вы позаботитесь, чтобы меня вздернули?
– Помню.
– Значит, вы поймете мои слова: ежели узнаю, что это вы прикончили Фоя, считайте, вы труп, – начал отворачиваться Нокс.
– Я не знал, что Фой доводился вам другом, – окликнул его виконт.
Запнувшись, хозяин таверны оглянулся:
– Еще чего! Этот парень был сумасшедшим, черт подери.