В конце 2011 года Бразилия сообщила о самом низком годовом уровне вырубки лесов с тех пор, как велась надлежащая учетная запись - вырубленная в 2010 году площадь сократилась до 6450 квадратных километров. Это было частью плана по сокращению вырубки лесов на 80 процентов к 2020 году, и, очевидно, он сработал.
Большая часть того, почему это было приемлемо с политической точки зрения, заключалась в том, что экономика рассматривалась по-другому, а отчасти это было подкреплено стимулами, предлагаемыми международным сообществом, в первую очередь правительством Норвегии, которое также помогает Гайане (как мы видели в главе 2) и Индонезии.
Однако работа еще не закончена: на самом деле, это далеко не так. В регионе Амазонки запланированы крупномасштабные проекты развития, в том числе плотин и дорог. Существует также политическое давление, чтобы ослабить некоторые из недавних мер контроля, чтобы позволить фермерам и дальше расширять производство товаров, таких как соя.
Частично лес может быть потерян из-за изменения климата. В 2011 году в бассейне Амазонки была рекордная засуха, и такие явления могут стать более частыми по мере повышения температуры поверхности моря в тропической Атлантике.
Но почему люди в Европе или Северной Америке должны беспокоиться о бразильских засухах или необходимости еще большей вырубки лесов? Там, где я живу, в Англии, мы, возможно, страдаем от ложного чувства безопасности, когда дело касается воды. У нас бывают странные периоды продолжительной засушливой погоды, но, как правило, необходимой жидкости достаточно. Однако в других частях мира мы по-прежнему сильно тратим воду.
Производство всех продуктов питания и промышленных товаров, импортируемых странами, зависит от количества воды. Пример тому - чай. В Британии мы много пьем, но не выращиваем. Он происходит в основном из высокогорных регионов в тропиках и субтропиках, где выпадает много дождя.
PG Tips - один из крупнейших производителей чая в Великобритании, выращивает его в Кении. Это делает Unilever, и Ричард Фэйрберн, с которым мы познакомились в предыдущей главе, говорит, что производство чая в высокогорной Кении уязвимо для последствий продолжающейся вырубки лесов: «Озеро Виктория находится примерно в 100 километрах от леса Мау, который, в свою очередь, находится рядом с нашим чаем.
Каждое ясное утро на озеро светит солнце, и вода испаряется. Влага поднимается вверх и распространяется по лесу площадью 300 000 гектаров, становится еще более насыщенной и образует облака, которые производят дождь. В чайном поместье почти каждый день идет дождь. Без леса облака производили бы меньше дождя, и это было бы серьезной проблемой для нас, да и для экономики Кении. Мы уже видим признаки перемен. За последние двенадцать лет половину из них мы назвали засушливыми.
Не только зависящие от дождя культуры, включая чай и кофе, жизненно важны для поддержания жизнеспособности экономики Кении в будущем. Прогулка по многим европейским супермаркетам обнаруживает еще один крупный экспорт, зависящий от воды, - срезанные цветы.
Гвоздики и розы особенно важны, поскольку приносят много миллионов долларов иностранной валюты. Одним из важных источников цветов, украшающих многие голландские, британские и немецкие столы, является озеро Найваша.
Это одно из озер Рифт-Валли, которое имеет жизненно важное значение не только для экспорта цветов, но и для дикой природы, туризма, сельского хозяйства и производства энергии.
Однако у него большие проблемы. Большая часть воды, которая когда-то текла в озеро с окрестных земель, используется для орошения цветочных хозяйств. Несмотря на то, что некоторые из наиболее ответственных производителей предприняли шаги по сокращению использования воды, светлые нежные цветы имеют большой водный след.
Для производства одного стебля розы, который может весить около 25 граммов, потребуется от 7 до 13 килограммов воды. Это означает, что для выращивания каждой грозди роз потребуется вода, в 280-520 раз превышающая ее собственный вес.
Количество воды, используемой для производства определенных продуктов, называется «встроенной водой».
Измерение этого помогает установить, сколько воды из страны-производителя в конечном итоге используется потребителями в странах, которые получают их продукцию. Это мощная концепция.
В Великобритании видимая вода, которую мы используем из кранов, душевых и унитазов, составляет около 150 литров в день. Кроме того, вода используется для выращивания продуктов, которые мы едим, для выработки энергии, которую мы используем, и для производства потребительских товаров, которые мы покупаем. Это больше, чем то, что мы используем напрямую - по некоторым оценкам, около 4650 литров в день.
В эту сумму входят некоторые повседневные товары, которые с точки зрения воды являются довольно дорогостоящими. Для производства килограмма кофе обычно требуется около 20 000 литров воды. Для чая, который растет на холмах Кении, требуется около 2200 литров на килограмм; для 1 кг говядины зернового откорма - около 16 000 литров. Мясо обычно имеет больший водный след, чем овощи, не в последнюю очередь потому, что вода необходима на каждом этапе пищевой цепочки, поэтому чем выше вы поднимаетесь, тем больше воды требуется.
Для такой страны, как Кения, экспорт «виртуальной» воды имеет жизненно важное значение для непрерывного производства продукции, включая цветы, чай и кофе. В странах-импортерах все это делает нашу жизнь намного приятнее. Помимо нашего личного удовольствия, супермаркеты получают прибыль, цветоводы поддерживают свой бизнес, а люди работают в кофейнях и на чайных плантациях.
Дивиденды и налоги, выплачиваемые компаниями и людьми, работающими в этих отраслях, помогают оплачивать пенсии и здравоохранение. Все это подкрепляет запасы чистой пресной воды, надежно обеспеченной природой. Или, по крайней мере, до недавнего времени подкрепляло.
Фэйрберн резюмирует ситуацию в отношении Кении следующим образом: «В стране мало нефти или драгоценных металлов, и ее экономика зависит от ее экосистем для экономического процветания. Фактически, весь его основной экспорт основан на воде и природе, а именно чае, кофе, срезанных цветах, садовых культурах и туризме.
Все валютные поступления основаны на экосистемах. Без достаточного количества осадков и воды у вас мало что останется ».
Тот факт, что так много встроенной воды транспортируется по всему миру каждый день, делает давление на водный цикл поистине глобальным вопросом. И не только развивающиеся страны уязвимы перед изменением моделей водопользования и водоснабжения.
Даже в некоторых из самых богатых и наиболее развитых стран распределение воды продолжает определять тип экономического развития, который возможен, и действительно влияет на мировые цены на продовольствие.
Путешественники, направляющиеся из глубинки к побережью Южной Австралии, пересекают важную границу, впервые идентифицированную в 1885 году генеральным инспектором колоний Австралии, человеком по имени Джордж Вудрофф Гойдер. В тот год он нарисовал линию на карте.
Мемориальная доска, установленная у дороги в Willochra Creek, отмечает тот факт, что линия проходит через небольшое поселение здесь. В этом районе и на относительно небольшом расстоянии в сельской местности наблюдаются довольно заметные изменения. Массивные эвкалипты, которые к северу от линии растут только в ручьях, уносящих с земли потоки редкой дождевой воды, рассыпаются по плоскому дну долины на некотором расстоянии от русел ручьев.
К северу от линии находится грубый и некачественный выпас овец, а на земле преобладают растения, характерные для обширной засушливой зоны внутренних районов Австралии. Пройдя мимо линии на юг, земля приобретает более пышный и зеленый цвет. Есть пашни со злаками и пастбища с дойными коровами. В некоторых руслах ручьев есть стоячая вода. Еще дальше на юг, и в некоторых из них действительно есть проточная вода. Есть стальные зернохранилища и крупные промышленные фермы.