Берд объяснил, как вмешательства в области общественного здравоохранения, основанные на большем доступе к природе и контакте с ней, могут быть дешевым способом снизить нагрузку на бюджеты здравоохранения.
Он показал мне результаты различных исследований, которые демонстрируют, как преимущества особенно заметны среди групп с низкими доходами: «Стресс возникает из-за неуверенности и страха, и все эти вещи более выражены в группах с низкими доходами.
Есть исследования, которые показывают, что, даже если вы не курите и не пьете и ежедневно занимаетесь спортом, все равно существует огромный разрыв в показателях здоровья между группами доходов, и я думаю, что это связано со стрессом и людьми, живущими в страхе. Их окружение - мусор, нет социальной сплоченности, у них нет работы, и поэтому стресс возрастает.
«Стресс оказывает прямое воздействие на клеточном уровне. Это также влияет на поведение. Что делают люди, когда они в стрессе? Мы слишком много едим, курим и пьем. Все это мы делаем из-за стресса. Поэтому, если вы живете в неблагополучном районе, вы будете делать все эти нездоровые поступки, чтобы справиться со стрессом. Поэтому, когда люди говорят, что нельзя курить, пить или есть слишком много, они часто отвергают этот совет не потому, что они не согласны с ним, а потому, что существует скрытый стресс, который сильнее хорошего совета. Связь с окружающей средой помогает нам почувствовать нашу цель и в процессе помогает снизить стресс ».
Далее он объяснил значение природы для нормального развития молодежи и то, что детям, живущим в городских районах, не имеющих доступа к зеленым зонам, может быть нанесен серьезный ущерб. «Из-за того, что детям отказывают в доступе к зеленым зонам, они лишаются существенной части их физического и умственного развития. Сейчас есть дети, которые не могут балансировать на одной ноге просто потому, что никогда не стояли на неровной земле ».
Одно из исследований, которые провел Берд, заключалось в том, чтобы нанести на карту то, что он назвал «зонами роуминга» четырех последовательных поколений одной семьи. Этот проект был реализован в Шеффилде и показал, как с течением времени диапазон детей сузился, от прадеда до дедушки, матери и нынешнего ребенка.
«Первый был шесть миль, ходил по холмам, ловил рыбу и так далее. Он мог бродить везде. Затем в следующем поколении это было меньше мили, но все еще с доступом к лесу и так далее. Тогда мать опустилась на полмили, а с Тимом, 8-летним, это 300 метров - сейчас это средний показатель для большинства детей ». Эти постоянно уменьшающиеся круги, конечно, ограничивают доступ к природе. особенно, если у детей нет такой среды в их непосредственной близости.
Берд не сомневается, что это серьезная социальная проблема. «Есть исследования, проведенные в Германии и США, которые показывают, что дети, не имевшие опыта бесплатного передвижения на природе к 14 годам, никогда не получат его до конца своей жизни».
Вскоре Берд оказался приглашенным на конференции, чтобы поделиться своими мыслями. «Во всем западном мире была огромная потребность в том, чтобы здоровые люди встречались с природой». Но, несмотря на высокий интерес, он говорит, что среди медицинского истеблишмента остается проблема, связанная с мировоззрением. «Некоторые врачи считают, что общение с природой каким-то образом уходит в прошлое. Они думают, что прогресс - это новый скальпель. Однако все меняется к лучшему. Все больше признается, что не все можно сделать с помощью технологий. Ожирение, депрессия - с ними нельзя справиться, разрезая кого-то на куски ».
Экономика также играет важную роль в этом мышлении. Берд привел мне пример стоимости достижения «года жизни с поправкой на качество» для пациентов, страдающих рисками сердечно-сосудистых заболеваниями. Препараты в виде статинов стоят около 9 500 фунтов стерлингов в год, в то время как занятия физическими упражнениями обходятся примерно в 440 евро - в двадцать раз меньше. Более того, статины работают не так хорошо, как ходьба, и вызывают побочные эффекты.
В сравнении с сотнями миллиардов долларов, ежегодно тратимых во всем мире на здравоохранение, связанные с ними результаты имеют важные последствия, не в последнюю очередь для того, как мы проектируем места, где мы живем, работаем и играем. Поиск оптимального сочетания людей и природы явно означает гораздо больше, чем просто сокращение загрязнения.
Но почему нам, людям, кажется, выгоден контакт с миром природы? В конце концов, мы сейчас в основном городские существа, так почему же природа все еще имеет значение?
Охотники-собиратели и природный дефицит
Предки, которые были анатомическим эквивалентом современного человека, впервые появились якобы около 200000 лет назад. То, что делает нас людьми, было создано в этот период, да и в течение 20 миллионов лет эволюции, имевших место до того времени, не говоря уже об огромном периоде эволюции приматов, который привел к появлению человекообразных обезьян.
Урбанизация действительно началась всего около 200 лет назад, и то лишь для небольшого меньшинства людей (совсем недавно, в 2007 году, впервые в истории человечества большинство людей переехало в города).
Длительный период человеческой истории, который привел нас туда, где мы сейчас находимся, помещает недавний процесс урбанизации в совершенно иной контекст, чем десятилетние временные рамки, которые мы обычно связываем с расширением застроенных территорий.
Даже если принять 200 лет за период, в течение которого люди жили в городах (что на самом деле является преувеличением), то около 99,9% истории человечества было за пределами города.
До того, как мы жили в застроенных территориях, мы проводили время гораздо ближе к природе - фактически, мы в основном жили на природе. На протяжении большей части истории человечества нашей базовой экономической моделью было собирательство.
Если мы предположим, что это было нашим основным средством удовлетворения наших потребностей примерно 10 000 лет назад, то примерно 95 процентов истории человечества приходится на этот образ жизни.
Чтобы быть эффективными охотниками-собирателями, люди должны быть компетентными натуралистами, остро реагирующими на времена года, осведомленными о схемах миграции важных животных и способах плодоношения различных растений.
Они должны знать о почвах, родниках и, конечно же, хищниках. Группы охотников-собирателей, живущие сегодня в тропических лесах Амазонки, не просто проходят через ландшафт, беря то, что им нужно; они управляют лесом так, чтобы производить больше того, что они хотят, а это означает сажать и ухаживать за теми растениями, которые они считают более ценными, включая деревья, дающие плоды, которыми кормятся дикие свиньи, на которых они охотятся. То, что похоже на естественный тропический лес, частично является гигантским, тщательно продуманным и полуестественным садом.
И когда люди совершили большой скачок от охотников-собирателей к земледелию, все еще существовала близость и известная зависимость от природы, а это, в свою очередь, сказывалось почти на каждом повседневном опыте. Была ли почва достаточно плодородной, чтобы дать урожай в этом году?
Достаточно ли будет дождя? Может ли серьезное нападение вредителей снизить урожайность? Если что-то из этого будет неверно оценено, результатом могут стать голод и конфликты.
Исследование, которое я кратко изложил в этой главе, дает некоторое представление о практических последствиях этого. И имейте в виду, что мозг, отвечающий за наше мышление, рассуждение и принятие решений, который приносит эмоции и осознанность, произошел от мозга приматов, которые были такой же частью лесов и равнин, как трава и деревья.
Нравится нам это или нет, но мы все еще погружены в природу, и, кажется, мы все еще «знаем», что даже в наших городах из бетона, стекла и стали, это не может не быть очевидным или передовым фактом.