— Ты что делаешь? — спросила Лиза.
— Ничего, — сказала Кейт.
— Ты что-то делаешь. Шпионишь за мной? Рисуешь меня? Если рисовала — должна отдать, потому что я единственная владелица моей внешности, и ты не имеешь права на ее воспроизведение, а если не отдашь, подам на тебя в суд за диффамацию, плагиат и… копирайт.
Кейт моргнула и сказала тихим голосом:
— Я наблюдаю за домом миссис Лик на той стороне. Она уехала в отпуск, а я слежу, не появятся ли подозрительные типы, чтобы срисовать хавиру.
Лиза долго смотрела на Кейт. Потом сказала:
— Что?
— Преступники, которые хотят незаконно проникнуть в жилище миссис Лик и скрыться с ее имуществом.
Лиза помолчала, усваивая информацию.
— Сколько ты тут стояла со своим блокнотом?
— Недолго. Может, часа полтора. Сегодня.
Лиза чуть не отшатнулась.
— И что ты записала?
Кейт услужливо открыла блокнот с мелкими буковками в полукруглых выемках на обрезе и нашла нужный раздел. Внимательно прочла страницу, а потом сказала:
— Шестнадцать ноль три, кошка сходила в туалет в садике.
— И все?
Кейт снова посмотрела на страницу.
— Пока да. Перед этим проехал мальчик на трехколесном велосипеде, но я не сочла его подозрительным. Ему три года.
Лиза попробовала представить себе, что она полтора часа стоит на одном месте, но не смогла. Для нее десять минут неподвижности были пыткой.
Кейт кашлянула и сказала:
— Что ты делаешь с волосами?
Лиза невольно дотронулась до головы.
— А что? Плоские? Набок свалились? Что не так?
— Нет, очень стоячие. Мне интересно, как ты это делаешь. Спишь как-нибудь по-особенному или ешь что-то особенное?
Лиза мечтала о таком вопросе.
— При такой прическе их нельзя слишком часто мыть, а то получается пушистая, как у Хауарда Джонса,12 и всем хочется тебя пнуть. Моешь раз в три-четыре дня. Когда вымыла, наносишь как можно больше геля — и феном снизу вверх, и все время сильно-сильно трешь голову сверху: получается классический стиль «Мак», как у Маккалока.13 Конечно, если хочешь, чтобы было больше похоже на Роберта Смита,14 надо вычесывать кверху отдельные пряди. Только не мыль, мылят только старые панки, чтобы волосы стояли. Ты же не хочешь выглядеть так, как будто ты из «Эксплойтед»15 или что-нибудь такое. А потом опрыскай лаком, только не дорогим. Если каким-нибудь шикарным вроде «Элнетта», не получится. Нужен дешевый, клейкий — «Хармони» годится. И помни, что дождь — твой враг.
Кейт слушала очень внимательно, и хотя многие слова были ей понятны, общее содержание осталось загадочным.
Лиза продолжала:
— Хочешь, я тебя причешу? Я могу, если хочешь.
Кейт недолго думала:
— Нет, спасибо. Мне важно не привлекать внимания. Это нельзя при моей работе.
Лизу озадачил этот ответ, и она обрадовалась, когда из магазина наконец вышел папа. Она побежала за ним, даже не попрощавшись с Кейт.
Она помнила, как уезжала на заднем сиденье папиного «Датсуна» и оглядывалась через плечо на Кейт, стоявшую в сумерках с блокнотом в руке.
Теперь, не доев половину гамбургера, Лиза прислонилась к ограждению стеклянного балкона на четвертом этаже и смотрела на головы людей на первом. По краям движение было быстрым и непрерывным: люди исчезали в разных магазинах и появлялись, выходили из потока и вливались обратно. Ближе к середине темп замедлялся — тут бесцельно шатались стайками подростки и люди постарше, бродили, глазели. Эти являлись первыми и последними уходили — конечная морена ледника. Лиза думала: а уходят ли они вообще из магазина? Она воображала, как ранним утром они топочут стадами в темных проходах. В центре коловращения стоял охранник. Он закинул голову, посмотрел на стеклянный потолок в вышине, и Лиза увидела его печальное лицо. Взгляды их встретились на мгновение, и у Лизы слегка закружилась голова. Она вспомнила, что пора вернуться в магазин.
«Зеленые дубы» не были приятным местом для работников. В 1997 году директорат центра в соответствии со стратегическими целями компании «Глобальные инвестиции в территорию досуга» (владелицы сорока двух торговых комплексов по всему миру) распространил среди девяти тысяч своих работников опросный лист с целью выяснить их отношение к условиям труда. Недовольство оказалось настолько острым и единодушным, что послужило темой дипломных работ студентов-социологов (о чем работников, естественно, не извещали). Второго опроса не последовало.