Выбрать главу

— Марта, дорогая! Возвращайтесь! У меня ноги гудят от этого бессмысленного шатания… Я пойду домой, отдохну, а вечером доберусь наконец до площади Святого Марка.

— А кто вам до сих пор-то мешал? Мы вроде еще в поезде сговорились: каждый сам по себе. И нечего меня упрекать… Будто я виновата, что вы выдыхаетесь в два счета, — быстро заговорила Марта, размахивая руками. — Помогли бы лучше, а то нашли себе тягловую лошадь… Вот он, терилен ваш, три метра. Вам небось такой и не снился, и все удовольствие — три тыщи лир.

— Не так громко, ради бога… Вдруг кто-нибудь поймет. К чему такое унижение?

— А чтоб не лезли! Мы и так унижены — дальше некуда! Только скажешь: «Унгерия», сразу носы воротят.

— Ничего удивительного… помните, вчера, на рынке, вы сцепились с торговцем из-за каких-то паршивых ботинок? Со мной рядом стоял хорошо одетый мужчина, так вот, он указал на вас своему приятелю и произнес: pure Italia! Настолько моих знаний хватает! Бедная Италия! — с горечью сказал Петер, забирая у Марты покупки.

— Бедная Италия? Да они же кормятся за наш счет! Всю эту Венецию давно бы морем затопило, кабы не паршивые иностранцы, что скупают их барахло, — выкрикнула Марта и принялась, сопя, штурмовать ступени моста Риальто.

— С чего это вас понесло на мост? — Петер грубо дернул ее за руку. — Опять заблудиться хотите? Утром мало было? Нужно пересечь эту улочку… с покупками я на сегодня покончил, поймите же наконец. Меня уже тошнит от бесконечных пестрых прилавков.

— А меня от каналов… Вода здесь какая-то тухлая, — в ожесточении заявила Марта. — По-моему, вот он, поворот. Хотя вы ведь мужчина, вам лучше знать… Об одном жалею: нечего было квартиру дешевую вам искать. Платили бы себе по две тыщи в день…

— По-моему, я еще в Вене сообщил вам, что деньги меня мало интересуют.

Они свернули в узкий переулок и пошли вперед, отбрасывая с дороги скользкую апельсиновую кожуру.

— Совсем неплохое было место. Рядом с площадью Святого Марка. Зато теперь мы рядом с рыбным базаром. Чудный вид открывается из окна — рыба при последнем издыхании. Пауки да раки куда ни глянь…

— Все вы одним миром мазаны… — Марта наугад повернула направо. — Эту вывеску мы как будто уже видали. Значит, правильно идем… Одним миром. Насчет красоты все поговорить горазды, а коли надо пальцем пошевелить — так нет, мы лучше поспим. Я на площадь Святого Марка еще позавчера сходила. Мне-то почему сил хватает?

— Вам-то? Да вы же машина… колосс, — грубо ответил Петер. — Мы снова не туда идем! Смотрите по сторонам!

— Да ведь это подло, в конце-то концов! — Марта остановилась, с трудом переводя дух. — Я ему жратву разогреваю, рубашку нейлоновую постирала, я — то, я — се, а он что себе позволяет! У меня, между прочим, билет в кармане, от Неаполя до Капри! А я торчу тут по вашей милости… Все жалость проклятая!

— По моей милости? — Петер сделал несколько шагов, пытаясь сориентироваться, потом вернулся обратно. — Я, что ли, просил вас оставаться в Венеции? Сами же побоялись путешествовать в одиночестве.

— Я побоялась? — Марта саркастически расхохоталась и уселась на каменный выступ. — Машина… колосс… чего мне бояться?

— Тем хуже… если вы действительно такой герой. Все-то вы можете, все-то вы умеете, а вот одной побыть — это вам не по силам… Душевное одиночество называется. Штука известная. Только не идет вам это, Марта. Прямо-таки смешно, как на вас поглядишь…

Марта не отрываясь смотрела на гигантский бумажный самолет, выставленный в витрине напротив. Рядом с самолетом красовался яркий плакат: стройная девица в костюме цвета спелой сливы с пышными белокурыми волосами.

— Чего вы встали? Шли бы себе, — произнесла Марта. — Вы уже все сказали. Кожа у меня толстая… Идите домой. Я уеду поездом восемь двадцать… К утру буду уже в Риме. Я ведь все понимаю…

Петер беспомощно топтался на месте. Прохожих не видать. В какую сторону идти? И рубашка сохнет там, у Марты. Еды почти не осталось. На ресторан теперь уже не хватит, после стольких покупок. Хорошо, если хватит на Академию… а еще Ка д’Оро… Дворец Дожа… Тихие вечерние прогулки… лагуны…

Марта плакала, вытирая слезы рукавом.

— Добра от людей не жди.

Петер подошел к ней и потянул за руку.

— Ладно, Мартушка… жара, мы разнервничались… Климат такой… Не горячитесь. Разумеется, вы поедете в Рим, только не сейчас… послезавтра, когда я поеду во Флоренцию. Ну скажите же наконец, куда идти?