— Я в том смысле, что это комплимент. Твое здоровье!
Мы чокнулись, и Гретхен залпом допила вино.
Через час мы большой компанией поднялись в Скай-бар, расположенный вокруг роскошного бассейна на крыше. Вода в нем была чарующе неподвижной. Вдоль бортиков были разложены громадные мягкие подушки, на столиках мерцали свечи, а далеко внизу распростерся ночной Лос-Анджелес, подмигивающий сказочными огоньками. От всего этого я просто обалдела. Через некоторое время мы с гримершей завели разговор о косметике, и я успела сказать ей все, что думаю по поводу кремов, подтягивающих кожу. Неожиданно рядом со мной возникла Гретхен — взволнованная, рука об руку с порядком набравшейся стилисткой — и сказала:
— Элис! Пойдем, погляди! Ни за что не угадаешь, кто здесь!
Она протянула мне руку, и я пошла за ней в ту зону бара, где стояли более привычные столики. Заставив себя немного сосредоточиться, я заметила мужчину не слишком высокого роста. С явно скучающим видом он сидел в компании липнущих к нему блондинок.
— Всего-навсего Род чертов Стюарт! — прошептала Гретхен и прыснула, увидев, как у меня отвисла челюсть. — Пойди скажи ему, что у тебя была его прическа, когда тебе было пять годиков, или сколько там…
— Но ты не подошла и ничего не сказала ему, я надеюсь? — хихикнул Том.
Из трубки слышалось негромкое потрескивание. Я представляла себе, как он сидит за рабочим столом и рассеянно просматривает электронную почту, пока мы с ним болтаем.
— Нет, — рассмеялась я и откинулась на спинку огромной гостиничной кровати. — Нет, конечно. А который час?
— Десять утра. А у тебя там сколько? Два часа ночи?
Я застонала.
— Завтра я буду развалиной, но знаешь что? Я и вправду веселюсь на всю катушку. Не могу поверить, неужели мы только что вернулись из клуба! Том… я моталась но клубам! Представляешь? А я уж думала, эти денечки канули в Лету!
— Ну ничего себе! — возмутился Том. — Мы с тобой были в клубе три недели назад, когда ездили на день рождения к Шону!
— Том, — добродушно ответила я, — день рождения твоего одноклассника в маленькой тесной комнатке на вашей местной главной улице, где пахло как под мышкой, это не клуб.
— Эй! «Имиджес» — нормальное заведение. — Том рассмеялся. — Боже мой! Стоило тебе только раз наведаться в Лос-Анджелес.
— Ага, ага. — Я улыбнулась, подняла ногу и придирчиво посмотрела на нее. Обе ноги у меня до сих пор ныли. Давно я так не отплясывала. — Знаешь, девушки в команде такие славные оказались, — с энтузиазмом сообщила я. — Особенно Гретхен Бартоломью. Мы за ужином с ней замечательно поболтали. Стилистка, правда, не слишком приятная особа. Агрессивная воображала.
— Ну что ж, похоже, все здорово, — сказал Том. Судя по всему, он не очень внимательно меня слушал. — Извини, я долго говорить не могу, у меня через минуту деловая встреча, но я позвонил тому испанцу насчет комнаты. Договорились. Он завтра мне перезвонит и скажет точно, когда переезжает.
Я зажмурилась.
— Молодчина, — сказала я.
— Но все-таки я, пожалуй, заключу с ним договор — на всякий случай, в целях безопасности. И еще: я не совсем понимаю, как будет со страховкой, если мы сдадим комнату в поднаем.
— Потом все утрясем, не переживай.
— Понимаю, это скучно, Эл, — поспешно проговорил Том, — но вдруг мы уедем в «Сейнсбериз»[15] или еще куда-то, а потом вернемся и обнаружим, что он обчистил квартиру?
О господи.
— Том, — я зевнула и перевернулась на живот, — мы можем поговорить об этом, когда я вернусь?
— Конечно, — ответил он немного раздраженно.
— Я просто устала, Том, — умоляюще проговорила я. — Вот и все. Этот вовсе не значит, что я не оцениваю, — я сделала глубокий вдох и закончила: — Важности того, о чем ты сказал.
Последовала небольшая пауза. Я догадывалась, что Том, находящийся за пять тысяч миль от меня, нахмурился.
— Порой ты такая снисходительная, — наконец выговорил он.
Я снова ненадолго зажмурилась, и мне удалось сдержать тяжкий вздох. У меня был такой веселый вечер, а он все испортил, но как я ни была разочарована и раздражена, все же чувствовала, что не сумею устроить скандал.
— Извини, — проговорила я таким голосом, что сразу было ясно: у меня нет ни малейшего желания извиняться. А еще было ясно: «Свинья ты порядочная, Том».