— Все в порядке, — важно ответил Том. Он тоже не скрывал раздражения. — Извинения приняты. Тебе бы лучше выспаться. Хорошего полета. Спокойной ночи.
— Спокойной, — коротко отозвалась я, сердито повесила трубку и отключила телефон.
Я понимала, что он прав, — пожалуй, нам действительно стоило подумать о страховке, но, черт побери, я была в Лос-Анджелесе. Неужели я не могла позволить себе немного расслабиться?
В дверь постучали.
— Эллис? Это я, Гретхен!
Я открыла дверь. Она стояла с бутылкой шампанского и бокалами.
— Чтобы лучше спалось, — усмехнулась она и подняла руку с бокалами. — Ну, давай.
— Мне не стоит, — неуверенно проговорила я. — Завтра долго лететь, и всякое такое…
Гретхен, похоже, удивилась.
— А что, ты в самолете выспаться не можешь?
Я растерялась и явственно услышала голос Тома: «Тебе бы лучше выспаться».
— Да ладно, — искушающе улыбнулась Гретхен. — Ты ведь знаешь, что тебе хочется.
Она была права. Мне хотелось.
— Думаю, она была просто немного удивлена, — со смехом сказала я в восемь часов утра, сидя в открытом бассейне с теплой водой. Я устроилась поудобнее и старалась, чтобы шампанское и пузырящаяся вода не попадали мне в нос. — Грубо говоря, ее слишком занесло. Кстати, ты права, мне стало лучше.
Я сделала глоток шампанского.
— А я тебе что говорила? — фыркнула Гретхен. — Всегда полезно опохмелиться. Твое здоровье.
Мы чокнулись бокалами. Гретхен блаженно вздохнула и откинула голову назад.
— Ну надо же мне было что-то сказать. Она и вправду вела себя безобразно. То есть — ладно, этой бедняжке гримерше действительно больше не о чем было потрепаться, но нельзя же вот так нападать на людей. А эта стерва работала стилисткой на другой фотосессии со мной, давным-давно. Она и тогда была сучкой порядочной. — Гретхен на миг зажмурилась. — Так домой не хочется… Как нам повезло с погодой — теплынь, просто прелесть! Было бы здорово целыми днями нежиться тут у бассейна. Только представь себе: в Англии нам придется напяливать на себя колготки, теплые джемперы, а тут мы сидим в бассейне под открытым небом.
— Ой, не надо, — проговорила я, вспомнив о предстоящей зануднейшей вечеринке в честь помолвки сослуживца Тома. Мне совсем не хотелось уезжать из Лос-Анджелеса. Мне хотелось здесь остаться.
Гретхен потянулась за своим бокалом. И тут я впервые заметила выцветшие голубоватые буквы на ее левом запястье.
— Это татуировка? — полюбопытствовала я.
Она бросила взгляд на руку.
— Ага. Я ее сделала в семнадцать лет. Дура была.
— Подростковое бунтарство? — спросила я.
Гретхен задумчиво воззрилась на татуировку.
— Да нет, скорее со скуки. А может быть, я считала себя анархисткой — не помню. Теперь все подряд делают татушки — анархисты хреновы в семейных трусах.
— Можно посмотреть?
Она повернула руку ко мне. Я прочла: «ИЭТП» и вопросительно уставилась на Гретхен.
— «И это тоже пройдет»[16], — объяснила она. — Кажется, это должно было напоминать мне о лучших временах и не давать впадать в депрессию.
— Довольно мудро для семнадцатилетней девчонки, тебе не кажется? — спросила я.
Если бы я в семнадцать лет явилась домой с татуировкой, родители сошли бы с ума… Скорее такой фортель могла бы выкинуть Френ.
Гретхен сдвинула брови, но тут же улыбнулась.
— Да не так уж мудро. Я была на редкость бестолковая. — Она снова откинула голову назад, нахмурилась и устремила куда-то сосредоточенный взгляд. — Бог мой! Ты только посмотри!
Я услышала шелест и шарканье, оглянулась и увидела мужчину невысокого роста, в очках, в длинном оранжевом одеянии. Опустив голову, он спокойно шел по выгнутому дугой деревянному мостику у нас над головой. За ним следовали десятеро точно так же одетых безмятежно тихих мужчин. Это был далай-лама со своей свитой.
— Ага! — восторженно воскликнула Гретхен. — Так и есть! Он здесь! Я услышала, как кто-то из администраторов обмолвился, что он здесь остановился, но подумала, что это брех… в смысле, вранье, — проговорила она зачарованно. — Посмотри! Он в «Хаш паппиз»[17]! — воскликнула она. — Вот это да!
Мы, как околдованные, проводили взглядом процессию, возвращающуюся в свои номера. В конце концов они скрылись из виду.
— У меня тост, — объявила Гретхен. — За хорошие времена и необыкновенные мгновения. — Она в который раз подняла бокал. — И чтобы их было побольше.
Глава 6
16
Согласно легенде, царь Соломон однажды обратился к мудрецу с жалобой на то, что подвержен сильным страстям и это ему мешает. Мудрец посоветовал Соломону надеть кольцо с надписью «Это пройдет» и в мгновения сильного гнева или радости смотреть на кольцо. На первых порах кольцо помогало Соломону, но однажды в минуту сильного гнева он взглянул на надпись, и она не отрезвила его. Он сорвал кольцо с пальца и был готов швырнуть его в пруд, но заметил на внутренней стороне кольца еще одну надпись. Приглядевшись, он прочел: «И это тоже пройдет».