— Напролет! — подтвердил Аркадий, смеющимися глазами глядя на Вадима.
Он лгал. Вадим только однажды и то очень немного рассказал о Соне. Но ложь эта приятна была и Соне, и Вадиму, и никто не пытался отвергнуть ее. «Вот кто поможет мне завоевать Соню, — благодарно подумал Вадим. — Он умеет с девчатами…»
Аркадий дружески взял Соню за руку выше локтя, провел в большую комнату.
— Как у вас тут хорошо, — сказала Соня.
— Вам нравится?
Он стоял лицом к лицу с Соней и беззастенчиво глядел в ее глаза. «А я? — как бы спрашивал он. — Нравлюсь?» Соня смутилась и отступила к роялю.
— Это вы играете?
— Да, но, к сожалению, инструмент расстроен, — небрежно ответил Аркадий.
Вадим вошел в комнату.
— Я поставил чай, — сказал он.
— А что у нас есть к чаю?
Аркадий сделал гораздо более озабоченное лицо, чем того заслуживал предмет размышлений. Соня засмеялась.
— Полбанки варенья, — напомнил Вадим. — И хлеб.
— Так это будет чудесный чай, — оживленно проговорила Соня. — Помочь накрыть на стол?
— Ради гостьи мы будем пить чай здесь, — объявил Аркадий.
— А всегда вы где — в кухне?
— Зачем сегодняшний вечер смешивать с этим унылым «всегда»! — театрально произнес Аркадий. — Бархатную скатерть снимем, вот тут есть белая. В этом отделении серванта — посуда. Хозяйничайте. Вадим, идем, заварим чай.
— Мог бы и один справиться, — сказал Вадим, но все-таки пошел, догадываясь, что Аркадий хочет что-то сказать ему.
Он не ошибся.
— Слушай, Вадим, может надо, чтобы я ушел? — сказал Аркадий вполголоса и подмигнул.
У Вадима напряглись скулы, гневная складка прорезала лоб.
— Ты… за кого… ее принимаешь? — спросил он, подступая к Аркадию.
— Да брось, Вадька, ну что, в самом деле, — проворно отодвигаясь, забормотал Аркадий. — Я почем знаю. Не хочешь — не надо.
— Не нужно никакого чаю, — угрюмо проговорил Вадим. — Мы пойдем.
— Перестань ерундить. Ну, забудь, извини.
— Эх, ты, — брезгливо сказал Вадим.
— Ты иди к ней, иди, а я сейчас заварю чай.
Вадим ушел к Соне. Она уже поставила на стол чашки с блюдечками, сахарницу.
— Ну, где же ваше варенье?
Ей тут нравилось. Она чувствовала себя совсем по-хозяйски. Это еще больше усилило раздражение Вадима. Чтобы не выдать его — ведь в конце концов Соня-то ни в чем не провинилась, — Вадим отправился в кухню, нарезал хлеба, принес банку с вареньем.
— Надо было потоньше нарезать, — сказала Соня, глядя на некрасивые ломти.
Аркадий когда-то успел переодеться: голубая шелковая футболка, разутюженные брюки, блестящие новым лаком ботинки.
— Попросим даму разливать чай.
Аркадий с шиком опустил на подставочку никелированный чайник.
«Чего он вырядился? — мрачно подумал Вадим. — Черт меня надоумил привести сюда Соню».
А они не замечали его настроения, весело болтали. Больше, впрочем, Аркадий. «Разные судьбы?» Нет, не смотрел. Неприятное слово: судьба. Его любят неудачники, сваливают на судьбу свою беспомощность и глупость. Нужно самому уметь устроить жизнь. Как он устроил? Не особенно удачно. Но ведь она еще не кончена, его жизнь…
Вадим сидел хмурый и молчал.
— Вадим, почему ты молчишь? — спросила Соня.
— Тетя будет беспокоиться о тебе, — наставительно проговорил Вадим.
Это прозвучало неестественно. И невежливо. Никогда Вадим не заботился так трогательно о ее тете. «Хватит тебе распивать чаи, уходи», — вот что это значило.
Соня встала.
— Не спешите, мы проводим вас, — предложил Аркадий.
Вадим так посмотрел на него, что Аркадий поспешил поправиться:
— Вадим вас проводит.
— Пошли? — спросил Вадим Соню, словно не замечая Аркадия.
Она молча кивнула.
9
Часы на углу показывали одиннадцать.
— На трамвай? — спросил Вадим.
— Пойдем пешком, — возразила Соня.
Ей вовсе не хотелось идти пешком. И еще меньше — ехать на трамвае. Соня сама не знала, чего ей хотелось.
— Вы давно дружите с Аркадием?
— Я тебе говорил: мы дружили в школе, — сухо ответил Вадим.
«Ревнует, — подумала Соня. — Он меня ревнует. Смешной Вадим».
— А теперь?
— И теперь.
«Таких любят. Пошляк. Пустельга. А она готова броситься ему на шею».
Они свернули с главной улицы, выбирая путь покороче. Тут было темно и безлюдно. Едва слышно шуршала на тополях умирающая листва.
«Вот так выйди за него замуж — и словом ни с кем не даст перемолвиться», — размышляла Соня.
«Знала бы ты, как он подумал о тебе», — мысленно говорил ей Вадим.