«Дома ли?» — с тревогой подумал Вадим, поднимаясь по знакомой полутемной лестнице. Но едва он нажал кнопку звонка, как послышались шаги, и, распахнув дверь, сам Аркадий предстал перед ним. Несколько секунд — но обоим показалось — долго — они стояли, пытливо и вопросительно глядя друг на друга, точно незнакомые.
— Вадька! — воскликнул наконец Аркадий. — Ты?!
В голосе друга Вадиму почудилось веселое удивление. «Прежний», — подумал Вадим, и ему самому сделалось легко и весело.
— Не ожидал? — спросил он.
— Да проходи, что ты остановился в дверях! Отслужил? Прямо с вокзала?
— Ну, здравствуй, — с некоторой торжественностью проговорил Вадим, поставив чемодан и протягивая хозяину руку.
Аркадий чуть поморщился от энергичного рукопожатия.
— Здоров стал. А длинен до чего!
— Рос, не ленился, — улыбнулся Вадим. — Дома-то есть кто?
— Я один.
Вадим снял рюкзак, поставил на чемодан и заглянул в комнату.
— Вон как вы теперь живете.
— Да. Не то, что на старой квартире, правда? — с невольным хвастовством спросил Аркадий.
— Куда там!
Большая комната казалась тесной от обилия вещей. Почти треть ее занимал рояль, хотя — Вадим знал — ни Аркадий, ни его родители не играли. Над диваном спускался до полу дорогой ковер. Круглый стол был накрыт какой-то старинной бархатной скатертью, на мягких креслах — чистые, искусно вышитые крестом полотняные чехлы, вдоль одной стены — приземистые вместительные шкафы с полками, сплошь уставленными томами подписных изданий.
«Не останусь я тут», — подумал Вадим, почувствовавший себя от этой неожиданной роскоши как-то стесненно.
— Проходи сюда, — пригласил Аркадий в другую комнату.
Спущенная шелковая штора смягчала солнечный свет, придавая комнате очень уютный вид. Огромный фикус широко раскинул ветки. Мебель блестела новенькой полировкой. Из этой комнаты дверь вела еще в третью — спальню.
— Вот так и живу, — самодовольно проговорил Аркадий. — А главное — один.
— Один? — недоверчиво переспросил Вадим.
— Угу. Сторожем. Предки уехали в Воркуту за длинными рублями, а меня оставили квартиру караулить. Платят пятьсот гульденов в месяц.
— За такую квартирку с тебя надо пятьсот брать.
— С меня не возьмешь, — засмеялся Аркадий. — Гол, как сокол.
— А убирает кто же?
— Домработница приходит. А так — сам себе хозяин, вот что приятно.
— Щедрый, выходит, стал у тебя папаша?
— Черта с два. Еще скупее, чем раньше. В трамвае копейку переплатит — ночь не спит. А стипендию мне вынужден платить: боится, как бы я не размотал все это барахло. Взял слово, что буду беречь вещи и учиться. И к тому же мамаша посодействовала: «Мальчик должен жить прилично». — Аркадий так похоже, растягивая слова и томно опустив глаза, скопировал мать, что Вадим засмеялся.
— Все такая же?
Аркадий сразу понял вопрос. У его матери была одна слабость, над которой подшучивал чуть ли не весь город.
— Такая же, — он безнадежно махнул рукой. — Отец лысый давно, а она все ревнует его к каждому столбу. На работу провожала и встречала, пока не уехали. Летом приезжали в отпуск — по пятам ходила. Теперь, поди, вся Воркута обхохоталась над ними. Умыться хочешь? Заходи сюда, а я сейчас чай поставлю. Недавно газ провели.
У Вадима потеплело на сердце от гостеприимства товарища, и он почувствовал себя немного виноватым перед ним.
— Все собирался тебе написать, — сказал он, — да как-то не получилось.
— Я и сам писать не люблю, — беззаботно заметил Аркадий. — Валяй, мойся.
— Тебя-то в армию из-за ноги не взяли? — спросил Вадим, с удовольствием плескаясь под краном.
— Да. Спасибо этому охотнику, что подстрелил меня тогда. Сколько лет клял его, а теперь благодарю. Не люблю жить по команде. А хромаю чуть-чуть, почти незаметно. Девочки меня все равно любят, отбою нет. Ну, ты посиди, надо в магазин сбегать.
— Пойдем вместе, — возразил Вадим.
Стол сервировали наскоро и по-холостяцки: бутылка водки, банка килек, огурцы, соль, черный хлеб, нарезанный толстыми ломтями.
— Ну, с приездом, — проговорил Аркадий, поднимая рюмку.
Выпили, закусили.
— Рассказывай, как жил, что видел, — начал Аркадий.
— Что рассказывать. Одно слово: служил. Места красивые на Дальнем Востоке. Остаться даже хотел там.
— Что ж не остался?
— В родные края потянуло. Так ты учишься? — помолчав, спросил Вадим.
— Нет. Какой толк? Кончают десятилетку и идут каменщиками на стройку. Дикость!
— А как же отец?..
— Отцу написал, что учусь, раз уж у него такая блажь.