— Так вот, я предлагаю вам новую схему. — Бережков водит острым кончиком карандаша по эскизу, выполненному от руки, но очень аккуратно. — Несмотря на сложность модели, пресс-форма разбирается весьма просто. Снимаем крышку, поворот рычага — и обе половинки откидываются в стороны. Вы меня понимаете?
— Не понимаю, Федор Федорович, — со вздохом признается Костя.
— Что с вами? Вам плохо? — обеспокоенно спрашивает конструктор.
— Наоборот. — Костя не может сдержать глупую улыбку. — Мне слишком хорошо. Я ведь говорил: завтра у меня свадьба.
— Так ведь это завтра? Когда я… Впрочем, я, кажется, был таким же, — благодушно признается Бережков. — Давайте отложим наш разговор.
— Одна, две, три, четыре, пять…
— Вера, а стульев хватит?
— Погоди, дай мне сосчитать тарелки.
— Боишься, что гости покрадут серебро?
— Костя! У тебя одни шуточки на уме, а я обо всем беспокойся.
— Так будет всю жизнь, — обещает Костя.
— Назвал гостей, что не хватит ни посуды, ни стульев.
— Как же иначе? Я всем говорил, что женюсь, и тут же приглашал. А за стульями я схожу на третий этаж. На первом и втором мы, кажется, всех обобрали.
— Костя!
По голосу ее Костя угадывает, что Вера уже не думает ни о тарелках, ни о стульях, ни о гостях. Он подходит и, обняв ее одной рукой, другой гладит по волосам. Волосы у Веры хорошие, пышные, мягкие. Она вся хорошая. Говорят, что полная. Ну и что же? Ей идет полнота. Говорят, не положено, чтобы жена была старше мужа. Что они понимают, эти, которые говорят? Разве в этом дело?
Звонок.
— Уже гости! — испуганно встрепенувшись, догадывается Вера.
Да, в самом деле, гости. Приходят нарядные и с подарками. Скоро оба подоконника оказываются заваленными коробками и свертками.
Пришла Тамара Логинова, протянула Вере обвязанное ленточкой тюлевое покрывало, поцеловала ее, шепнув: «Ты счастлива, да?» Тамара была сегодня в бледно-голубом нарядном платье, которое очень шло к ней, косы уложила на затылке корзиночкой, и они слегка оттягивали назад ее голову. Она робко оглядывала гостей, точно отыскивая кого-то, а потом встала у окна, напротив двери.
Пришли Люба и Саша Большов. Люба, еще более красивая, чем обычно, держала Сашу под руку и что-то строго говорила ему, а он покорно кивал курчавой головой.
Увидев Тамару, Люба подошла к ней.
— Я сказала Сашке, что если он забудет меру и напьется, — дружбе нашей конец. Навсегда! Потому что я не могу его видеть пьяным. Если он не перестанет… Кого это ты увидала? — прервала она себя, заметив, что Тамара чуть вздрогнула, и круглое оживленное лицо ее вспыхнуло.
— Никого, — покачала головой Тамара. Она явно старалась овладеть собою, но не могла: только сейчас она поняла, почему Вадим всегда был так сдержан и почти холоден с нею. Не от застенчивости это и не от солдатской неуклюжести, как старалась она себе внушить. Нет, Вадим любил другую, и это было слишком очевидно, — стоило лишь взглянуть на него сейчас.
В новом светло-сером костюме Вадим выглядел мужественным и стройным, а глубокие карие глаза его светились таким счастьем, словно не на Костину свадьбу он пришел, а на свою. Неловко протягивая Вере две громоздкие коробки, он что-то говорил и все оглядывался на Соню, точно спрашивая ее, то ли говорит, что нужно. А Соня улыбалась и кивала — конечно, то!
Подарки новобрачным они ходили покупать вместе и при этом немного поспорили.
— Я куплю чайный сервиз, а ты — кофейный, — решила Соня.
Но Вадиму это не понравилось.
— Кофе тоже можно пить из чайного сервиза, — сказал он. — Я лучше куплю хрустальный графин и рюмки.
— Правильно, — насмешливо протянула Соня. — Поощрять пьянство!
Кончилось тем, что Вадим купил и кофейный сервиз и сверкающий графин с тонконогими изящными рюмочками.
— Расточитель, — засмеялась Соня.
— Ничего, — добродушно сказал Вадим. — Люди один раз женятся. Может, и на нашу свадьбу…
— На нашу?
Вадим смутился.
— И когда же она состоится, наша свадьба? — с легкой иронией спросила Соня.
— Соня, милая…
— Ты, кажется, собираешься здесь же, не отходя от кассы, сделать мне предложение, да?
— Могу, — серьезно ответил Вадим…
Сидя сейчас за свадебным столом рядом с Соней, Вадим все вспоминал этот разговор и внутренне улыбался. Ведь там, в магазине, она поняла, о чем он говорил, но не оборвала его. Значит, согласна? Сегодня же он потребует у нее ответа.
— Горько! — громче всех кричала звонкоголосая рыжая Зина Огаркова.