Минаев, как солдат, привык выполнять, а не обсуждать приказы. Надо — значит, надо. Другое дело Бережков. Федор Федорович был недоволен и этим новым увеличением программы, и ходом строительства цеха, и многими порядками, вернее, беспорядками в цехе.
— Эти скачки не доведут до добра, — ворчал он. — Все на больших скоростях мчимся. Цех задыхается — нет, увеличивают программу, когда надо сосредоточить внимание на строительстве. Там тоже будет масса недоделок, уже сейчас видно. Формовочный узел не обеспечит программу. Не очень умно спланирован литейный участок. А главное — транспортировка. Между машинами-автоматами будет разъезжать доисторическая колесница.
Минаев молчал. В замечаниях Бережкова было много справедливого. Так много, что плечи начальника цеха как-то вдруг ссутулились, и он почувствовал гнетущую усталость.
— Я тоже думал об этом, — согласился с Бережковым Петр Антонович. — Не понимаю, почему так…
Бережков вскинулся. Обычная сдержанность вдруг покинула его.
— Потому что спешка! Потому что кабинеты! Часто вы видели в цехе проектировщиков? Спрашивал кто-нибудь вас, опытного мастера-литейщика, о целесообразности именно такой конструкции печи? Нет? И меня — нет. И механика нашего не спрашивали. О рабочих нечего и говорить.
— Надо поставить этот вопрос на партийном бюро, — предложил Нилов. — Вынести на заводское партийное собрание. Если мы видим неурядицы и молчим, — большая на нас вина.
Минаев потер припухшие от недосыпания глаза.
— Ладно, об этом еще поговорим. Сейчас на очереди новая программа. Как у литейщиков — третью смену придется создавать? Кстати, там молодежь недовольна Зуевым. Надо их разделить. Не знаю только, кого бригадиром назначить. Андрей молод и мягковат для такого дела, у Егорова опыта мало.
Петр Антонович заступился за Вадима:
— Опыт — дело наживное. Буду помогать, учить. Парень серьезный и к литейному делу от души привержен.
— Ну, ладно, зови его. А ты, Федор Федорович, займись пресс-формами для новых деталей. Хоть ты и враг спешки, а все же советую помнить: дело срочное.
Нилов и Бережков ушли. Минаев встал, прошелся по кабинету, радуясь минутной передышке. Вдруг почувствовал, что очень голоден, засосало под ложечкой, когда вспомнил о бутербродах с колбасой и сыром. Сходить в столовую редко удается, все некогда, жена знает это и дает завтрак из дома с непременным наказом съесть. Минаев чаще всего ест бутерброды на обратном пути домой. Видно, и сегодня придется так: вон, уже стучат.
Вошел Вадим с каким-то незнакомым парнем.
— А, это о тебе звонили? — догадался Минаев.
— Обо мне, — подтвердил Аркадий, располагающе улыбнувшись.
— Мой школьный товарищ, думает к нам в цех поступать.
Минаев критически оглядел узкие брюки, модную вельветовую куртку, пестрый галстук Аркадия.
— Нету у нас такой чистенькой работы, — сказал он, сразу угадав, что рабочего из этого парня не получится.
— Я и на грязную согласен, — ответил Аркадий.
— Трудкнижка с собой?
Минаев чересчур долго рассматривал трудовую книжку Аркадия, выгадывая время для размышлений. Не нравился ему этот франт, но не хотелось отказывать Вадиму.
— Ты, Егоров, ручаешься за него? — спросил Минаев.
— Ручаюсь.
— Ну, что же, бери его в свою бригаду, — решил Минаев. — Назначаем тебя бригадиром комсомольско-молодежной бригады.
— Меня? Бригадиром?
— О-о, наш Вадим растет, — покровительственно заметил Аркадий.
— Рад?
— Нет. Я не согласен.
— А, ты не согласен, — иронически повторил Минаев. — Тебя надо уговаривать, убеждать. Это не ты голосовал на комсомольском собрании за то, чтобы молодежь во всем шла впереди? С Зуевым работать не хочешь, — Минаев вдруг повысил голос, — без Зуева не хочешь. Чего ты хочешь?
— Трудно мне будет, Иван Васильевич, — уже без прежней непреклонности проговорил Вадим.
Минаев подошел к нему, положил руку на плечо.
— А кому легко? — Он вздохнул. — И мне трудно. И директору завода, небось, не легче.
«Ну, директору-то, положим», — подумал Аркадий.
А Вадим близко глянул Минаеву в глаза. И что-то такое без слов сказали они один другому, что-то такое почувствовали, чего Аркадий не понял. Как будто были они — начальник цеха в широком пиджаке с обтрепанными полами и литейщик с заткнутыми за пояс рукавицами — очень близки и нужны друг другу. Аркадий повернулся и вышел, не отдавая себе отчета, почему он это сделал.
Почти тотчас вышел и Вадим.
— Ну, что? Согласился? — жестко спросил Аркадий.