…И снова Соня ошиблась. Тетя Аня отнюдь не одобрила ее решения. Невозможно, невероятно, твердила она. Ты должна избавиться. Зачем тебе губить свою молодость? Ты еще встретишь человека, будешь счастлива, а с ребенком тебя никто не возьмет.
Во всем этом была своя логика и, может быть, Соне стоило подумать. Но она враждебно слушала тетку и без размышлений, с невольным внутренним сопротивлением отвергала все ее доводы. Чужая. Ни одной близкой души. Аркадий чужой и тетка чужая.
В эту минуту и ощутила Соня ту непомерную усталость, которая как бы пригнула ее к земле.
Анна Андреевна, видя, что доводы ее не действуют, заговорила грубее.
— Упрямая, глупая девчонка! — Дурацкое упрямство и больше ничего. Ребенок! Зачем он тебе?
— Я его буду любить. И он меня тоже, — тихо сказала Соня, скорее себе самой, чем тетке.
— А я не хочу, слышишь, не хо-чу! Я еще жить хочу, а не возиться с пеленками! — и она снова понизила голос, стала уговаривать: — Соня, ну перестань, не упрямься, ведь ты сама потом…
Тетка говорила то же, что Аркадий. И оба думали не о Соне, не о ребенке, а о себе.
— Тебе не придется нянчиться, тетя, не беспокойся. Я уеду, — отчужденно проговорила Соня.
— Куда ты уедешь?
— Еще не знаю. Но уеду.
— Нет, я не пущу тебя… Послушай меня, согласись…
Она обняла Соню и вдруг разрыдалась, тяжело вздрагивая всем своим крупным телом.
Соня высвободилась из объятий Анны Андреевны и почти покровительственно, таким тоном, каким часто говорила с нею тетка, сказала:
— Оставь, тетя. Ты же будешь довольна, если я уйду. И твой Константин Ильич тоже. Мой ребенок никому, кроме меня, не причинит хлопот.
Анна Андреевна перестала плакать. С мокрого, сразу постаревшего лица ее удивленно, обиженно и жестко глядели большие серые глаза.
— Какая неблагодарность! Боже мой, какая неблагодарность! — простонала она.
Этот разговор убил в Соне родственную привязанность, которую она питала к тете Ане. Уехать — в этом она видела теперь единственный выход. В другой город, к другим людям. Не видеть ни тетю Аню, ни Аркадия, ни… Ни Вадима.
Да, пожалуй, труднее всего будет теперь встречаться с Вадимом. Вадим… Не надо. Поздно сожалеть. Да и не о чем. Ведь она не любила его.
Соня задолго до смены поехала на завод. Обогнув цех, она вошла в ту дверь, от которой было ближе до кабинета Минаева. Никто не встретился ей на лестнице. Минаев сидел один.
— А, Назарова, — приветливо сказал он. — Ну, как дела?
— Ничего дела, — тусклым голосом ответила Соня. — Я пришла просить, чтобы вы меня уволили.
— Уволить? — удивился Минаев. — Лучшую модельщицу и вдруг — уволить. Ну, не такой я щедрый. А, собственно, почему это?
— Я уезжаю.
— Далеко?
— Еще не решила, но уеду. Куда-нибудь…
Иван Васильевич задержал на Соне пытливый взгляд. Стоит, повесив голову, как ощипанный воробышек. Видно, стряслась какая-то девичья беда.
— Ты вот что, Назарова, ты говори-ка мне правду.
Соня почувствовала в голосе начальника цеха теплые нотки. Вот кто ее пожалел — совсем посторонний человек. Может, и правда признаться ему во всем?
— Нельзя мне… здесь…
— Ну-ну, ты не волнуйся, не плачь.
Но Соня уже не могла сдержать слез. Они хлынули и не дали ей говорить. Минаев налил из графина воды.
— Ничего, — сказал он. — У беды бывает начало, да бывает и конец.
Стуча зубами о край стакана, Соня пила воду. Минаев стоял возле нее.
Обидели девушку, думал он. Теперь она рвется бежать от людей, от самой себя, бежать, неизвестно куда и зачем. Нельзя допустить этого. Здесь, в родном коллективе, скорее позабудет свои неприятности.
— Уволить-то я тебя не могу, — твердо сказал он. — Сейчас такое время горячее, квалифицированные люди нужны до зарезу. А у меня есть другое предложение: переходи-ка ты в опытную группу.
— Нет, мне нельзя, — вздохнула Соня.
— Что нельзя?
— Оставаться в цехе. На заводе.
— Что же, я не стану силой держать тебя, — мягко сказал Минаев. — Нужно будет — поедешь. Но только не теперь. Поработай еще хоть месяц. Сама понимаешь — новое оборудование осваиваем, столько дел. И особенно важно укрепить опытную группу. Кроме тебя, прямо некого поставить. Сейчас пригласим Игнатова, он тебе объяснит твои новые обязанности.
Он уже распоряжался, не дожидаясь ее согласия. Это было чуть-чуть обидно, и в то же время Соня вдруг ощутила некоторое облегчение. Если бы Минаев сразу согласился отпустить ее? Куда ей ехать? Где искать жилье, работу по специальности? Она сейчас так опустошена, так слаба, беспомощна, что вряд ли одолела бы все эти трудности.