— Послушай, Андрей, а ты бы не мог прочесть мне всю эту географию утром?
— Обь. Ты понял, это Обь! Ты был на Амуре — там так же?
— Так же. Два берега, между ними вода.
Андрей недовольно фыркнул.
— Засоня несчастная. Не можешь по-человечески поговорить.
Андрей несколько мгновений стоял в раздумье. По-доброму надо было бы уйти на свою постель, но ужасно хотелось поговорить. Андрей приподымал Вадимово одеяло, тихонько толкал друга коленкой.
— Ну-ка, подвинься.
— Выключи сначала свет, — хмуро командовал Вадим.
А потом они вполголоса говорили и говорили. У Вадима пропадал сон, и он рассказывал о дальневосточных кедрах, о пахучих ярких цветах, какие здесь растут только в садах, о том, как удил в Шилке рыбу, о своих товарищах-дальневосточниках.
— Я, знаешь что, — мечтал Андрей, — я летом во время отпуска куплю лодку и поплыву по Оби. Кого-нибудь подговорю еще, и поплывем вдвоем. От истока до самого моря. И на Байкале побываю. Про Байкал у меня тоже книга есть. Ух, необыкновенная красота!
— Байкал далеко от Кузбасса.
— Не шесть же тысяч километров, как отсюда. Доеду на поезде. Все увижу своими глазами. Еще оленей хочу посмотреть. Не в зоопарке, а в тайге.
Они засыпали, когда начинало светать. Андрею снилась Сибирь. А утром он снова говорил о ней.
…Андрей сидит на подоконнике, держа в руках газету, из которой он только что прочел Вадиму, Сашке и Карасику очерк «Сибирь зовет отважных». Под окном общежития несколько старых берез дремотно опустили истомленные зноем ветви. Со второго этажа виден город — множество крыш вперемешку с деревьями. Вдалеке город переходит в зеленые холмы, которые тянутся до самого бледно-голубого неба.
— Я вам удивляюсь. Что интересного — оставаться навсегда в знакомом, обжитом месте? Все и всех уже знаешь, каждый день похож на другой. То ли дело — дальние дороги, дальние края, — с пафосом восклицает Андрей. — И стройка! Приходишь на голое место, на пустырь и — кирпич по кирпичу — здесь гидростанция, там завод, тут просто дом. Здорово, а?
— Чудак-человек, — отзывается Сашка, встряхивая курчавой головой и тихонько перебирая струны гитары. — Здесь разве нельзя строить? Поработал бы на строительстве, получил бы комнату, женился.
Сашка говорит о своей мечте, искренне полагая, так же как и Андрей, что он — на верном пути к счастью. Недавно завод начал строительство восьмиквартирного дома силами будущих жильцов, и Сашка с Любой попали в число строителей. Как только дом будет закончен, справят одновременно и свадьбу, и новоселье. Предполагают, что строительство закончится к седьмому ноября, и, стало быть, Сашкино счастье совсем близко.
— Везде хорошо, где нас нету, — лениво роняет Карасик.
— Все думаю, какую мне профессию выбрать на стройке. Что, если каменщиком?
— Каменщиком хорошо, — одобряет Вадим.
— Советуешь?
— Советую.
Карасик вдруг открывает сонные глаза.
— Слушай, Андрей, напиши мне, а?
— Из Сибири?
— Ну да. Как там жизнь, заработки и вообще все. Может, и я, а?
Он приподнимается на кровати, опираясь щекой на ладонь, и широкое заспанное лицо его непривычно оживляется.
— Ждут тебя там, — насмешливо говорит Сашка.
— Не ждут? Андрея ждут, а меня — нет? Мне дорога заказана, да? — вдруг обижается Карасик.
— Ну ладно, ладно. Ишь вскинулся! Я пошутил, — успокаивает его Сашка.
— А ты поезжай, Виктор, сразу, вместе с Андреем, — советует Вадим.
Но Карасик улыбается с таким видом, точно хочет сказать: «Шалишь, меня не проведешь…»
— Не-ет, — протяжно говорит он, — так я не поеду. Надо вперед все узнать… Так ты напишешь, Андрей?
— Напишу.
— Только без трепа.
— Ясное дело.
Они разговаривают об отъезде Андрея, как о деле решенном, совершенно спокойно, еще не отдавая себе отчета в том, что расставаться будет грустно, горько. Ведь до его отъезда еще целых две недели! За это время мало ли что случится. Может, Андрей еще и передумает…
Но время пролетает незаметно, и с каждым днем отъезд Андрея становится все более реальным. Вот, наконец, он получил путевку. Купил чемодан. Собирается в кассу предварительной продажи билетов. Он по-прежнему весел и бодр, но сквозь эту веселость частенько проглядывает грусть.
— Ну что вам, чертям, стоит поехать всем вместе! — говорит он товарищам по общежитию.
— А ты бы Аркадия позвал, — предлагает Вадим. — Без тебя-то некому будет его перевоспитывать…
— А ну тебя! — отмахивается Андрей.
В последнее время его дружба с Аркадием как-то незаметно расклеилась. Аркадий теперь редко заходил в общежитие, стал грубее, словно озлобился на что-то. Андрей пытался выяснить, что с ним случилось, но откровенничать Аркадий не стал и с тех пор вообще избегал встреч.