— Еще немного, — отозвалась Тамара.
Зина, скучая, подошла к Славке, толкнула его в плечо.
— Ну что, поэт-неудачник?
Славка очнулся, отсутствующий взгляд его стал осмысленным.
— Не получается, — огорченно признался он.
— Ничего, — утешила Тамара, — пиши прозой.
— Только числишься в редколлегии, — упрекнула его Зина.
Она сердилась на Славку, но не за то, что он не мог писать стихи. Тоже мне кавалер, вздумал ухаживать! Лучше бы уж никто не ухаживал, чем этот мальчишка. Видно, ровней считает себя. В парк пригласил! Ну, в парк-то с ним, пожалуй, можно сходить, чего особенного. Но вообще…
— Я все же придумаю стихи, — пообещал Славка. — Только завтра. У меня ночью лучше сочиняется.
Зина опять хотела сказать Славке что-нибудь ядовитое, но не успела: пришел Вадим.
— Заканчиваете? — спросил он.
— Скоро, — ответила Тамара.
Она быстро взглянула на Вадима и тотчас опустила глаза. Сама того не замечая, стала нервно комкать рукой черновик какого-то рисунка. От того, что Вадим не отходил и смотрел на ее работу, Тамара чувствовала такое же смущение, как в школе, когда за спиной стоял учитель.
Зина все заметила: и опущенные Тамарины ресницы, и мнущие бумагу пальцы, и необычную скованность…
— У тебя прямо талант, — одобрительно проговорил Вадим.
Тамара зарделась.
На рисунке без всякой подписи можно было узнать молодого мастера модельного отделения с модным чубчиком, с мальчишеским и в то же время высокомерным выражением лица. В левой руке он держал пачку телеграмм: «Ждем деталь 25», «Стоим из-за детали 32», «Немедленно давайте деталь 41», а правой рукой гордо указывал на огромный штабель деталей с номером «38», над которым стояла цифра «200%».
— Человек только успел в цех прийти, а мы его уже разукрасили, — неодобрительно заметила Зина.
— Во-первых, не только, а третий месяц работает, а во-вторых, ему уже не раз говорили, что так нельзя, — оборвал ее Вадим. — Только и гонит детали, которые полегче. План перевыполняет, а сборка из-за недостающих деталей простаивает.
— Так надо ему объяснить, — продолжала Зина свое.
— Вот мы и пытаемся, — ответил Вадим.
— Ну, мы, пожалуй, пойдем, — солидно проговорил Славка, прерывая их спор. — Зина, ты идешь?
— Нет, я подожду Тамару, — обескуражила его Зина. — И Вадим с нами пойдет.
— Куда это? — удивился Вадим?
— В парк. Там сегодня гулянье. Встреча будет с румынскими студентами.
— А я не знал.
— Иди переодевайся и — туда. Встретимся возле летнего кинотеатра.
— Ладно, можно у летнего, — согласился Славка, хотя Зина обращалась вовсе не к нему.
— Ты-то чего прицепился? — наигранно возмутилась она.
— А ничего. Все равно буду тебя ждать, — объявил Славка и тотчас вышел, чтобы последнее слово осталось за ним.
— Настойчивый парень, — засмеялся Вадим.
— Да ну его! — отмахнулась Зина и еще раз напомнила: — Так не забудь, у летнего…
Едва он вышел, как Тамара напустилась на Зину:
— Так он может не знаю что подумать…
— Вот и пусть подумает, — отпарировала Зина. Она почти легла на стол и, стараясь заглянуть Тамаре в глаза, спросила: — Любишь его, да?
— Что это тебе в голову взбрело? — рассердилась Тамара.
— Да я же вижу!
— Никого я не люблю. И меня никто не любит.
— И неправда! Ты не подозреваешь, какие у меня на это глаза зоркие. Я все вижу — не скроешься!
— Знаешь что, — всерьез вспылила Тамара, — оставь, пожалуйста, свои глупые шутки. И никогда, слышишь, никогда не говори со мной об этом!
— Я сама очень несчастная на любовь, — призналась Зина, на которую Тамарин гнев не произвел ни малейшего впечатления, — но я не завистливая. Хочешь, помогу тебе, сама все скажу?
— Зинка!
— Дело твое. Если сами договоритесь, — еще лучше, — удовлетворенно заключила Зина.
— Ну что с тобой делать! — беспомощно развела руками Тамара. Она чуть не плакала от такого откровенного вторжения в ее самые сокровенные, так глубоко, казалось, упрятанные тайны.
— Ничего не надо со мной делать, — успокоила Зина. — Дорисовала, что ли? Ну, пойдем скорее, повесим и — в парк.
— Я не пойду, — попыталась отказаться Тамара.
— Как не пойдешь? — изумилась Зина. — Ведь он же будет ждать!
— Не будет, я знаю, — тихо сказала Тамара.
— Будет! — повторила Зина так уверенно, что возражать ей не имело смысла.
Через полчаса они вышли из трамвая и направились к парку по широкой и короткой улице, похожей на аллею. По обеим сторонам ее росли старые высокие тополя и посаженные несколько лет назад, но уже широко разросшиеся акации. Празднично одетые, говорливые, веселые люди густым потоком шли в парк. А навстречу им неслись бодрящие звуки духового оркестра. Далеко за зеленым взгорком клонилось к закату золотисто-красное солнце.