Далеко за лесом загрохотало.
— Можно двадцать пять… — голос Джоанны совсем упал. Она встала на колени. — Мальчик! — сказала она умоляюще. — Ты слышишь? Гром… А небо совсем ясное… Это не может быть из-за меня?
Дик перестал молиться и прислушался. За лесом опять грохнуло. Он вскочил и полез на дерево. Джоанна торопливо бормотала молитву.
С высокого дерева перед Диком открывалась подернутая утренним туманом бескрайняя болотная равнина, ленивая холодная река, хижина перевозчика с длинными черными мостками, светлая полоса дороги петляла по этой равнине, и нигде ни малейшего признака присутствия человека, вплоть до самого видимого конца, до края равнины, где черными столбами тянулись к небу дымы.
На холме горела деревня. Та, откуда они пришли. Там опять грохнуло, и этот грохот эхом покатился по равнине. Равнина ответила ему испуганным криком ворон.
— Это пушка, — голос Дика осип от волнения, — черт бы меня побрал, это пушка.
Двое мужиков с трудом тащили круглый закопченный камень по уже знакомой нам горбатой деревенской улице. Далеко, в конце улицы, горел большой амбар. Мужики и бабы баграми и веревками пытались сдернуть крышу Их крики, брань будто застывали в холодном утреннем воздухе.
Мужики подтащили ядро к высокому крыльцу и осторожно опустили на землю. Дик поскреб закопченный бок ядра шпорой.
— Страшная вещь, ваша милость, — деревенский священник, тот, что отпевал Лесли, присел на корточки, осторожно потрогал ядро пальцем. — Может, это и есть начало конца света?! Не думал, что Господь вместит его в железную трубу, которую потащит по земле восьмерка лошадей… Эта штука, когда летит, свистит и воет как покойник — воу-воу-воу… — Священник попытался воспроизвести звук летящего ядра, смутился и посмотрел на подъезжающую телегу. Телега была тяжелая, без бортов, на впряженном в нее коне Дика верхом ехал неопрятный бородатый мужик с рогатиной.
Заскрипела дверь. С крыльца спустилась Джоанна. Ей раздобыли женское платье, и она куталась в отороченную хорьком бесформенную суконную безрукавку.
Дик нагнулся и поднял ядро, неожиданно оно оказалось очень тяжелым. Несколько секунд он пыхтел и раскачивался с ним вместе, потом все же выпустил из рук, чуть не отдавив себе ноги и забрызгав всех водой из проломившейся лужи.
— Тяжелая тварь, — пробормотал он, забираясь в телегу и вытирая перепачканные копотью руки о штаны.
Священник передал ему корзинку и узелок.
Мужик зачмокал, ткнул лошадь пяткой, и они поехали мимо поваленного забора, мимо покрытых соломенными матами убитых, мимо мужика с охапкой подбитых железом солдатских сапог, перевязанных веревкой. Мужик похлопывал ладонью по сапогам, отгонял роющихся рядом с убитыми кур.
Лошадь перешла на рысь, и все деревенские звуки утонули в дребезжании телеги. Проехали последнюю высокую избу с проломленной крышей, голубое облинялое распятие на выезде и остановились у развилки.
— Прощай, Джоанна! — Дик взял из телеги узелок.
За его спиной перекликались мальчишки, подбирали у околицы стрелы.
— Ты здорово провела меня, но я не сержусь.
Джоанна чинно кивнула из-за пухлого дырявого мешка с сеном.
— Я тоже не сержусь.
— Понимаешь, сейчас очень важно вовремя внести выкуп… Если они в самом деле в плену…
Джоанна опять чинно покивала:
— Я сразу же отошлю вам лошадь…
Больше Дик ничего придумать не мог. Он поклонился, засвистел и пошел прочь, помахивая узелком. Через некоторое время он перестал махать узелком, потом свистеть, потом и вовсе остановился. Остановился и обернулся.
Телега, позвякивая, спускалась с холма.
— Эй! — он подпрыгнул на месте. — Эге-ей! Эй! — и бросился наперерез. Арбалет на бегу колотил его по заду. — Вот! — он наконец догнал телегу и протянул на ладони свернутую, расшитую бисером тряпицу. — Это щепка от корабля, на котором апостола Петра прибило к острову Мелит.
— Да-а-а? — Джоанна двумя пальцами взяла тряпицу и развернула ее. — А у меня есть гвоздик… тоже от этого корабля. Мне его продал один доминиканец…
Мужик раздраженно забубнил и незаметно подтолкнул лошадь. Дик повернулся легко и изящно, по крайней мере, так ему показалось, и, довольный, по кочкам зашагал к своей дороге.
— Ричард, — позвала его Джоанна и обернулась к мужику: — Стой на месте, пес!
Дик незамедлительно вернулся.
— Какой цвет ты любишь?
— Белый.
Мужик демонстративно спрыгнул с лошади и сел на камень.
— Это цвет непорочной пресвятой Девы.