— Поставь на место!
Раздался голос Олеси, и ему ничего не осталось, как выполнить её приказ. Закрыв бутылку, вернул в ящик.
Олеся вошла в кабинет, закрыв дверь, присела на диван, окинув его внимательным взглядом.
— Ты похудел, и ужасно выглядишь.
— Да ты что? — Брови Антона взмыли вверх, — А я не знал.
— Не язви, ты уже прошёл химию, дальше осталось только думать о своём здоровье.
— А зачем? Детей от меня заводить смертельно опасно. Оперировать я не могу. Рак может вернутся, и всё начнётся снова. Ты меня не любишь. Блять, одни сплошные минусы. Наверно выпить мне всё же нужно, правда? — Антон завёлся, достав бутылку, открыл и, отшвырнув пробку, сделал два больших глотка.
— Ты же любишь горы. Давай уедем, отдохнёшь, придёшь в себя.
— Ты поедешь со мной? — Её слова вызвали усмешку, — Зачем? Доводить меня до белого каления? Да я лучше от рака умру.
— Иди ты к чёрту. Придурок!
Олеся вскочила и пошла к двери. Он стал просто невыносим. Грубый, наглый, не следил за словами, придираясь ко всему.
— Да стой ты! — Антон догнал её у двери, задержав дверь рукой. — Не злись. Знаю, я козёл. Меня достала эта болезнь. И я очень хочу побыть с тобой. Согласен, поехали. Совет предложил мне взять отпуск, вот и воспользуюсь.
— У меня экзамен завтра. Если сдам, то повезу тебя в горы.
— Ты сдашь, я уверен.
Антон обвил её рукой за талию.
— Ты что делаешь? — Олеся испуганно замерла, — Антон не надо.
— Не понимаю тебя! Зачем ходишь за мной по пятам? Если тебе плевать…
— Потому что ты мне уже не чужой. Нас многое связало в этой жизни. Мне бы хотелось быть твоим другом…
— Мне не нужна твоя дружба. Этого недостаточно.
— Когда успокоишься, позвони.
Олеся отстранилась и вышла из кабинета.
Антон стиснув зубы, пошёл к столу схватив бутылку водки сделал большой глоток, и его тут же вырвало в корзину для мусора.
— Как же мне всё надоело!
Швырнув бутылку об стену, схватил пиджак и пошёл прочь из больницы.
****
Почистив зубы, Олеся завязала волосы в хвост, и только собиралась лечь в кровать, как раздался телефонный звонок.
Звонил Эдик.
— Да…
— Я поднимусь?
Олеся окинула комнату взглядом. Вещи разбросанные по комнате. Чашка с тарелкой на прикроватной тумбочке…
— Поднимайся, но только не спеши!
Отключившись, девушка кинулась наводить порядок. Она всё время торчала в больнице, и прибираться дома, у неё просто не было на это время.
Быстро собрав вещи засунув их в шкаф, собрала посуду и ринулась на кухню.
Не успела она загрузить посудомойку, раздался дверной звонок. Быстро закончив, побежала открывать дверь.
— Привет! — Распахнув дверь, Олеся улыбнулась, впустив его в квартиру.
Эдик выглядел уставшим, и мрачным. Молча прошёл в гостиную, взяв в баре бутылку водки, налил в бокал.
— Как он? — Поинтересовался он, сделав из бокала глоток.
— Бесится, ему плохо.
— Понятно. А ты?
— Нормально… — Олеся сглотнула, предчувствуя неприятности. — Эдик, почему ты такой…
— Он никогда не уйдёт из твоей жизни. Он болен, серьёзно к тому же. Если он не найдёт покой, рак может вернуться. В любом другом проявлении.
— Не надо, я… — Олеся опустилась в кресло, чувствуя как в груди нарастает болезненный ком.
— Мне с трудом удаётся найти нужные слова. Прости меня, но я не могу. Ты нужна ему.
— У меня сейчас одно желание, врезать тебе, — Простонала Олеся, закрыв лицо руками. — Уходи. Ты просто трус…
— Дело ни в этом! — Эдик вскочил, приблизившись к ней, опустился рядом — убрав руки от её лица, — Он умрёт, понимаешь? Он хочет сделать тебе предложение.
— Значит, ты уже одобрил? Сказал это ему?
— Да, сказал. Он любит тебя…
— Но я люблю тебя! — Олеся замерла, не поверив в то что сказала эти слова.
— И что же ты молчала? — Эдик ухмыльнулся, потянув её на себя. — Уже не знаю, что и думать. То ли послать всё к чёрту и быть с тобой. Только я уверен — нас погубит вина. Каждый прожитый день с тобой для меня будет раем, для него адом. Это убьёт его.
Олеся, с трудом сдерживая слезы, впилась в его губы.
Эдик на секунду растерялся, но затем жадно ответил.
Пусть это будет последняя ночь, но она станет незабываемой…
****
В комнате царил полумрак…
Плотные шторы на окнах не пропускали свет.
Эдик нажал на выключатель ночной лампы, выдохнув, повернулся к спящей Олесе.
Вчера у них ничего не вышло, она рыдала в его объятиях, пока не уснула.
Его взгляд заскользил по изгибам тела прикрытых простынёй.
Он не знал, что ему делать, как поступить в этой сложной ситуации. Любить её — стало для него мукой. И отпустить оказалось не просто.