Нелл смотрит на меня, и я точно знаю, что означает этот взгляд. Она хочет «перемолвиться словечком». И сразу приступает к делу – такова уж Нелл. Как и ее сестра.
– Адам, я немного беспокоюсь за нее. Она неважно выглядит.
Делаю глубокий вздох:
– Я знаю, о чем ты. От этой чертовой жары только хуже. Но Алекс регулярно проходит обследования. Гораздо чаще, чем большинство женщин в ее положении.
Однако большинство женщин в ее положении не госпитализируют с высоким давлением, и от них не требуют, чтобы они соблюдали постельный режим.
Нелл берет кухонное полотенце и вытирает руки.
– Она почти ничего не ела.
– Я стараюсь, честное слово…
– И выглядит совершенно вымотанной.
Нелл хмуро смотрит на меня. Поскольку, что бы ни случилось, виноват я, ведь так? В саду Бен забивает гол и бежит, нарезая круги и размахивая над головой футболкой. Взгляд Нелл на секунду переключается на детей и снова замирает на мне.
Я делаю новую попытку:
– Она плохо спит – ты же знаешь, каково ей на последнем триместре. Она никак не может найти комфортную позу.
Нелл продолжает хмуриться. Никки вопит, что гол забит нечестно. Джерри встает и призывает своих сыновей играть правильно тем самым назидательным родительским тоном, который мы клянемся никогда не использовать. Это еще один аспект, присущий родителям, – кажется, он не исчезает никогда.
– Послушай, у меня напряженка с работой, но я изо всех сил стараюсь больше бывать дома, и еще к нам раз в неделю приходит домработница.
Нелл наблюдает за своими мальчишками:
– Мы тут с ней говорили. Алекс сказала, что ты перебрался в свободную комнату.
Я киваю:
– Чтобы не будить ее. Особенно если учесть, что теперь я встаю чертовски рано четыре дня в неделю ради проклятой тренажерки.
Она поворачивается ко мне:
– Курить все еще тянет?
Взгляд, сопровождающий этот вопрос, холодный, но не недобрый: Нелл тоже бывший курильщик. Она все знает о стратегии вытеснения никотина.
Пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается кривой.
– Дико. Но у меня получается.
Она оглядывает меня с ног до головы:
– И ты немного подтянулся… Тебе идет.
– Ну, это можно считать чудом, если учесть, что я съедаю за час упаковку ментоловых «Поло».
Пауза, и она наконец улыбается. Но улыбка выходит жалкой.
– Просто береги мою сестру, ладно, Адам? Она в диком стрессе – ребенок слишком много значит для нее. Не знаю, что она будет делать, если…
– Послушай, Нелл, я бы никогда не допустил, чтобы с Алекс что-то случилось. Ни сейчас, ни вообще. Ведь ты знаешь это, да?
Нелл поднимает голову, потом кивает. Я жду. Я знаю, что именно она хочет сказать и почему ей так сложно это сделать.
– В газетах писали, – наконец говорит она. – Его выпускают, да? Гэвина Пэрри.
– Да, выпускают, – вынуждаю ее посмотреть на меня. – Но его выпускают временно, по специальному разрешению. Будут строгие ограничения. В том, куда он может пойти и с кем видеться.
Ее губы слегка кривятся.
– И у него будет что-то типа метки, верно? Они будут знать, где он, двадцать четыре часа в сутки?
– В большинстве своем они не настолько техничны. Пока. Метка привязана к адресу преступника. Если он выходит за переделы установленного радиуса, мониторинговая служба получает оповещение.
– И, как сказал Джерри, если он хотя бы приблизится сюда, его тут же запихнут в тюрьму, он и пикнуть не успеет. Верно?
Я глубоко вздыхаю:
– Верно.
– Тогда зачем бы ему так сильно рисковать? – Ей очень хочется, чтобы я согласился с ней, чтобы преуменьшил ее страхи. – Он же не дурак. Ему есть что терять. Многое.
– Верно.
Она вздыхает:
– Прости. Ты, наверное, думаешь, что я слишком бурно реагирую. Просто не могу не думать обо всех тех угрозах, что он произносил в суде…
Едва ли Нелл знает, как трудно быть тем, кого она хочет во мне видеть. Но я стараюсь.
– Он просто давал выход своей злобе. Так бывает постоянно. И я не считаю, что ты реагируешь слишком бурно. Семьи всегда беспокоятся, когда преступника выпускают. Другие жертвы будут переживать не меньше.
– У Алекс хотя бы есть ты, – говорит Нелл с несмелой улыбкой. – Ее личный охранник.