— Что там? — он протянул ладонь, чтобы поправить прядь, упавшую на глаза, но был гневно бит по этой самой ладони, ибо звездочки мигом разлетелись при ее появлении. Они растаяли, и я едва не застонала от разочарования, но вдруг заметила последнюю, самую маленькую, которая опрометчиво решила присесть на его щеку.
— Звездочки, — прошептала я, еле дыша, чтобы не спугнуть чудо, и накрыла пальцами лицо правителя. Затем, недоверчиво отстранив ладошку, с досадой заметила, что звезда исчезла. Но нет! Вот, она же, коварно сияет уже в уголке его губ. Итак, в руки они не даются. Может так? Не размышляя ни секунды, я накрыла его краешек его рта губами, изо всех сил желая почувствовать волшебную блестку хотя бы ими. И я ее ощутила! Горячая, пульсирующая, она жила на губах, и казалось, переливалась всеми цветами радуги, наполняя изнутри каким-то детским восторгом.
Мужчина застыл, но лишь на мгновение. А потом, опомнившись, с силой притянул меня за плечи и, усадив на свои колени, попытался отобрать мою звездочку! Я возмущенно замычала, отстраняясь, и желанная блестка выпорхнула. Вскочив, я еле вырвалась из цепких рук, и, не отрывая взгляда, помчалась за звездой. За спиной послышались голоса. Видимо, кто-то решил составить нам компанию во фруктовом саду, или мне конкуренцию в погоне за чудом, поэтому оборачиваться я не стала, только прибавив скорость.
Сияющая точка летела к выходу из тоннеля, пунцово розовевшему в предзакатных солнечных лучах. И я не я, если не поймаю ее! Как же захотелось вернуть те невероятные ощущения звезды на губах!
Добежав до выхода, я поняла, что цель уже почти вне досягаемости, и изо всех сил подпрыгнула, желая коснуться чуда хотя бы кончиками пальцев, но та растаяла в воздухе, а я поняла, что лечу, но уже вниз. Не успев толком сообразить, что происходит, я упала и разбилась на тысячи осколков. А следом пришла темнота.
*
— Это всё из-за меня.
Я открыла глаза, и узнала свою новую спальню. Сквозь светлые шторы несмело пробивались первые лучи утреннего солнца, и золотили полупрозрачный балдахин, меня, лежавшую на кровати поверх шелковистого одеяла, и знакомую скорбно склоненную темную макушку. Я проморгалась, сонно щурясь на знакомый интерьер.
— Это всё из-за меня, — повторила Кириэн монотонно, не поднимая головы.
— Что всё? — Судя по ощущениям, со мной всё в полном порядке, и было не ясно, к чему эта вселенская скорбь в таком обычно веселом голосе.
Девушка подняла голову, глядя на меня глазами бездомного щенка, а уголки ее губ опустились вниз.
— Это я пришла в сад, предупредить Рео о послании, и если бы не отвлекла, то он успел бы тебя поймать.
— В сад? Поймать? — Я искренне недоумевала, о чем это она.
— Ты упала с лестницы, — пояснила та. — Прямо в розовые кусты.
Я повернула голову, оглядывая себя, и отметила, что мои руки, колени и частично грудь, покрыты внушительными царапинами, поверх которых кто-то заботливо разложил знакомые мясистые листья. Подкустарный выползень, или как его там? Абсолютно ничего не болело. Наверняка стоило сказать спасибо этому волшебному растению с неблагозвучным названием. И пожалуй, стоило попросить себе немного ростков.
Но как человек может упасть с лестницы, и ничего об этом не помнить? Если только сильно удариться при этом головой? Но голова вовсе не чувствовала себя ушибленной, и я нахмурилась, напрягая память. Из последнего вспомнился обед с гигантскими порциями и невкусными хлебными палочками, сонный Диррк с грустными глазами, мне подарили блокнот… потом были чудные глицинии, прогулка в зеленом тоннеле, странные фрукты… те персики… мятные… Резкая вспышка воспоминания озарила мою память изнутри. О, неееет! Мои глаза округлились, и я в ужасе посмотрела на Кириэн.
— Что? — испуганно выдохнула та.
— Пожалуйста, скажи, что мне это все приснилось, — медленно проговорила я, постепенно осознавая всё, что натворила.
С тела на одеяло беззвучно посыпались повядшие листья, когда я поднялась на кровати, с силой прижав к губам похолодевшую ладонь, кусая пальцы.
— Тебе больно? — Кири обеспокоенно вскочила, и бросилась было к двери, но я успела ухватить ее за запястье, усаживая рядом с собой.
— Кири, нет! Мне совсем не больно! Ни капельки. Только… о, боже мо-о-ой!
— Что, ну что? Не мучай меня! — воскликнула она, хватая меня за оцарапанные плечи.
Я открыла рот, глядя на нее полубезумными глазами, и выдала только одно:
— Мятный персик.
Она глядела на меня с полминуты, затем ее холодные пальцы на моих плечах расслабились, а в обеспокоенных темных глазах промелькнуло облегчение.
— Персик? Ты ела мятный персик? Но зачем?
— Захотелось, — я жалко скривила губы, осознавая, кто тут виноват на самом деле, — Реорхард предупреждал, что не стоит этого делать, но я…
— Ну ты даешь…
Она сочувственно погладила меня по руке, присаживаясь рядом.
— Что я натворила, Кири…
— Ничего страшного, — чуть улыбнулась та ободряюще, — падать было невысоко, и царапины быстро заживут. Врач тебя осмотрел, и заверил, что ничего критичного.
Я подняла ее полный отчаянья взгляд, и тяжко вздохнула.
— Кири…
— Да? — Кажется, она уже догадалась, что это еще не все.
— Я трогала его клыки.
— Так. — Девушка выглядела серьезной, глядя с сочувствием и пониманием, и я продолжила: — И ловила звездочки в его волосах.
— Тааак…
— И еще я, кажется, его поцеловала.
— И все? — уточнила та.
— Все. — Кивнула я. Ибо теперь уже точно, все. Как после этого глядеть ему в глаза? Да я сгорю от такого позора, провалюсь сквозь землю, умру, и вообще… Мое лицо пылало, я еще никогда не испытывала подобного чувства жгучего всепоглощающего стыда. Но Кири, похоже, это не беспокоило.
— Ничего страшного, — повторила она, улыбаясь, и ласково провела по моим волосам. — Все после этих персиков ведут себя неадекватно. Я думаю, он поймет, что ты не со зла, — она захихикала, — вот я, например, ездила на лошади.
— М-м-м?
— Гарцевала посреди праздничной толпы на прекрасном белоснежном пони, и горланила неприличные песни. Только никакого пони не было, а вот толпа была! — Она подмигнула, и снова заразительно рассмеялась, встряхнув волосами. Я нерешительно улыбнулась, представив себе эту забавную картину, но противное чувство обжигающего стыда не исчезало.
— А что было потом?
— Потом я долго скрывалась, стараясь не попадаться никому на глаза, пока все не забыли моего искрометного выступления.
Я тут же уставилась на нее в безумной надежде. Девушка поймала мой умоляющий взгляд, и понятливо усмехнулась.
— Ну и где бы нам тебя ненадолго спрятать? — Кири задумчиво накрутила на палец длинный локон. — А! знаю! — Она резво вскочила с кровати, и довольно засмеялась собственной задумке. — Давай, приводи себя в порядок и идем. Брат пока занят, так что время есть. А потом…
— А потом? — встав с кровати, я нерешительно улыбнулась выражению жадного предвкушения на ее лице.
— Поиграем в прятки!
*
— Ты абсолютно, нереально, сумасшедшая волшебница, — простонала Кири, закатывая глаза, — это божественно! Как ты это делаешь?
Я довольно усмехнулась, глядя на уменьшающуюся горку свежеиспеченных лепешек. Прятки прятками, а завтрак никто не отменял.
Все началось с тех самых жутких хлебных палочек. Печально знакомая горка этих странных изделий высилась на моей тарелке рядом с омлетом в виде логичного дополнения к еде. Ради приличия я даже надкусила одну, но нет, ничего принципиально не изменилось.
— Что-то не так? — поинтересовалась Кири, глядя на мое скривившееся лицо.
— Кири, а у вас что, другого хлеба не бывает? — Возможно, это могло показаться невежливым, но мне хотелось знать наверняка. Хлеб традиционно был составляющей частью любого приема пищи, и это его нелепое подобие жутко угнетало.