– Но было не совсем так.
Кирилл прилетел немного позже, чем человек Тени. Как и я, он по крупице начал подбираться к организаторам покушения, но никак не мог найти меня. С первым свидетелем ему удалось поговорить вживую – им оказался один из строителей моста. От него он узнал и про его сына, который, якобы, что-то запечатлел в свой фотоаппарат. Тело парнишки он обнаружил днем позже, а когда уходил, то приметил и нас со Степой, входящими тому в подъезд. С того момента он вел за нами слежку, вышел через нас на журналистку и попытался даже проследить за ней, выпустив из виду нас. Но та ловко ушла от него. А пока мы были вне зоны его наблюдения – узнали про прототипы и добрались до их.
Второй раз, когда он вновь вышел на нас, был мамин прилет в Насибирск. Но первостепенной его задачей стало нахождение рядом с ней. Поэтому он не стал в ночь накануне похорон следить за Степой, который провел ее в гараже, капаясь в находках. За мной тоже наблюдать не требовалось – я оказался среди множества незнакомых родственников. Затем были похороны и наш арест, который для всех закончился полной неожиданностью.
– Ты неплохо играла по телефону, да и хорошо держалась, когда прилетела, – отметил я, повернувшись в матери и, наконец, взглянув ей в глаза.
– Прости, сына, еще раз прошу, но мне казалось, что так будет правильнее.
– Ты ненавидела дядю, не хотела рассказать правду мне… Тогда зачем ты прилетала?
– Кирилл оставил слежку и не мог найти вас вновь, а после покушения на Харитонова, ситуация выходила из-под контроля. Я держала с тобой связь и понимала, что если ты будешь знать, что я прилетаю, то непременно приедешь меня встречать.
– Только чтобы найти меня?
– И еще бизнес. Я прилетела уладить дела с «Колизеем». Я не могла допустить, чтобы компания досталась Теневым шавкам. После вашего ареста я не находила себе места. Вытащить тебя из тюрьмы не представлялось возможным. Я боялась одного, что тебя захотят убрать так же, как и Хрумова, надо было что-то делать.
– А что делал в это время твой Кирилл? Пока мы были в камере?
– Сначала он дежурил у изолятора. А еще пытался отыскать Ханова. Мы знали, что без участия этого человека здесь не обошлось. Удалось найти кое-какие сведения о его делах в автосалоне… как его… «Парус», куда ты потом и полез.
– Что значит дежурил у изолятора?
– А то и значит, сына! Я попросила! На самом деле, он видел, как вы крутились у штраф-стоянки. Поехали вы, поехал и он, но в каком-то дворе из домов он упустил вас. Ты не представляешь, как отлегло у меня от сердца, когда я узнала, что ты на свободе и что с тобой все в порядке. Когда стало понятным, что Кирилл снова вас упустил, было принято решение проникнуть в автопарк и попытаться найти информацию о Ханове.
– И там мы с ним пересеклись, – кивнул я, – и так как я думал, что он – это киллер, мы сошлись. Я просто посчитал, что он был без своего костюма.
– А он посчитал, что киллер – это ты, потому что на тебе был костюм, а лица не было видно.
– Я ранил его лезвием из наруча.
– И мог бы его убить, попади в сердце. К счастью, оно задело только плечо. Он успел уйти до приезда полиции. А когда уходил, обратил внимание, на тела людей, находившихся без сознания. Стало понятно, что человек, с которым он дрался, не был одним из них, а тоже пришел со стороны. Сомнений не оставалось, это был ты, а, значит, ты где-то раздобыл прототипы и костюм.
– Ммм, костюм… Прототипы были уже у вас. По сути, вы обскакали Тень. Вам нужно было что-то еще?
– То, зачем Эдгар просил прилететь тебя. То, что он подготовил тебе.
– Проект «Аэтернум». Ты знала о нем?
– Частично, да. Но не верила в то, что говорят.
– А что говорят?
– Я так хорошо тебе не объясню, – мама понизила голос, – а вот Антон Валерьевич сможет.
– Кто?
– Алексеев. Антон Валерьевич, ты видел его сейчас, когда заходил.
– Это его ты попросила выйти?
– Да. Он физик. Был куратором всех проектов, которые проходили в Академгородке и Кольцово. Сейчас, – Мама взяла мобильный телефон и набрала чей-то номер, – Антон Валерьевич, настало время презентации, – сказала она и скривила уголок рта, когда в ответ ей что-то проговорили.
Дверь открылась и в кабинет вошел уже знакомый мне мужчина. Растрепанные волосы были небрежно приглажены, а в уставших глазах горел огонек. Подойдя, он еще раз протянул мне руку: