Я лишь поморщился, но не стал ничего отвечать. Глотнув воды из стакана, который любезно подала моя мама, ученый продолжил:
– Так же шла работа в области механохимии органических и неорганических веществ, ведь чтобы собрать оружие, нужен особый материал. И мы искали его. Работы велись в институте химии твердого тела СО РАН. Там мы изучали реакционную способность твердых веществ, такие, как молекулярные кристаллы. Изучали химию нанообъектов и нанокомпозтов и механизмы твердофазных превращений в условиях высоких давлений и температур, горения и взрыва. Сфера деятельности была широка.
– Все это спонсировал дядя? – Я повернулся к матери.
– Он помог построить множество лабораторий, – ответил за нее Алексеев, – таких как: лаборатория наноаэрозолей, лазерных прецизионных систем и лазерных промышленных технологий, в которых позже и собиралось первые образцы. А еще строилось много испытательно-технических лабораторий. Все это он. Так или иначе, но за последние годы мы серьезно продвинулись вперед в области лазерных технологий и прецизионных систем высокого разрешения. Это технология синтеза дифракционных элементов и аппаратуры их контроля, а еще системы технического зрения, оптика трехмерных объектов и измерительные технологии.
– Я начинаю уже путаться, профессор… – я вновь скривился в иронии.
– Ну, это принцип работы «Килхантера» и рентген-очков, которые понравились вашему другу.
– Ясно. Все это безумно интересно и познавательно, но, я так понимаю, это все не то открытие, к которому вы ведете, верно? Что такое «Аэтернум»?
– Два года назад в институте прикладной физики, в отделении физики плазмы и электроники больших мощностей произошел инцидент. Очередной проект нам достался от какой-то Людмилы Ливченко…
– Давайте без имен и фамилий, – попросила мама.
– Хорошо. Извините. Это были работы научно-производственного объединения специальная техника и связь МВД. И не только их. Минобороны тоже не осталось в стороне. Мы совместили их работы и наши в один эксперимент. Например, мы достигли больших результатов в спекании перспективных ультрадисперсных керамических порошков и композитов, а также в формировании интенсивных потоков плазмы и ионных пучков в условиях электронно-циклотронного разряда. Но само нечто произошло при эксперименте со сверххолодными газами, в котором создавалось лазерное пленение и охлаждение газа нейтральных атомов до температур диапазона микро- и нанокельвинов. При помощи этого мы моделировали такие процессы, какие происходят, скажем, в черных дырах или нейтронных звездах.
Сменилось пара слайдов. Складывалось впечатление, что он читает мне вырезки из конспектов или научных статей:
– Чего вы добивались?
– Все того же – прочный материал и мощная энергия. Но открыли совершенно другое. Один из экспериментов пошел не так. В газовой камере произошел сильный хлопок. Вначале мы подумали, что это взрыв, но когда взглянули внутрь, то ничего не увидели. Камера была наполнена испарениями, которые в скором времени выветрились…
– И что?
– Как только мы вновь заглянули в иллюминатор, то увидели… э-э… некую субстанцию…
– Субстанцию?
– Да, вначале мы подумали, что это вещество. Было очень похоже. Абсолютно черного цвета, оно парило в воздухе, похожее на туман или неплотный сгусток плазмы… Это казалось совсем неестественным.
– Так и что же это на самом деле?
– Неизвестно. После первого анализа нам показалось, что это частицы, тысячи миллиардов настолько маленьких частиц, что их можно было назвать элементарными.
– А разве что-то может напрямую состоять из элементарных частиц? Я имею в виду, что… там атомы, молекулы… нет?
Ученый посмотрел на меня и заулыбался во весь рот:
– Все-таки вы что-то запомнили из школьного курса физика, да? Все верно. Но с этим… веществом все было по-другому. Никто не знал что это. Господи, в лаборатории была настоящая паника. Но вскоре мы поняли, что опасности нет, вещество никак себя не проявляло, за исключением того, что просто болталось в воздухе. Исследование началось в этот же день. И знаете, что выяснилось? Это не множество частиц, а всего лишь одна. Настолько быстрая, что могла находиться в нескольких местах одновременно. Понятия времени для нее не существовало. Во всяком случае, не в том качестве, как для нас.